Приезжий - [5]

Теперь оденемся, под куртку нацепим портупею с кобурой, купленную недавно в «Охотнике». Рабочая форма номер один. Вообще, я решительно предпочитаю спортивный стиль одежды. Джинсы, кроссовки и спортивные костюмы составляют львиную долю моего гардероба. Пережиток тяжелой молодости и холостяцкой жизни. Есть, правда, пара официальных костюмов, но одеваю я их редко.

Естественно, по причине врожденной, нет, встроенной еще на конвейере, вредности мой Москвич цвета «мокрый кирпич» заводиться не желал. У него всегда так – если не убедишь его в необходимости данной конкретной поездки, добираться тебе на такси. Сегодня я решил попробовать добиться от него сотрудничества минимальными средствами – ритуальным открыванием капота и нежным подергиванием проводов, сопровождаемым сладкоголосыми обещаниями смены проводки и масла или свалки в качестве альтернативы.

– Не фурычет!? – внезапно рявкнул чей-то голос, как показалось, прямо над головой. Пришлось слегка отойти в сторону и посмотреть вверх. Не показалось, прямо с невысокой крыши на меня радостно смотрела и ухмылялась морщинистая, с рыже-седыми усами рожа. Когда глаза привыкли к полумраку, показались и остальные части сидящего на крыше – фигура, закутанная в бесформенный прорезиненный плащ. В руке у него зловеще поблескивал увесистый молоток.

– Ну что ты будешь делать, Валер, – обратилась она ко мне – льет и льет, руки уже не разгибаются ни хрена!

Я откашлялся:

– Сан Саныч, – проникновенно поинтересовался я – за каким чертом вас туда понесло, темно уже!

– Да железа пару листов ветром сорвало, теперь крыша течет как решето! А машину, если хочешь, могу посмотреть.

Вот такой есть у нас сосед – Садомов Александр Александрович, мастер-террорист. Если у вас что-то сломалось, то ваша беда – это его беда. Он чинит стулья и пишущие машинки, гениально меняет трубы, поставит самый сложный замок, но на машинах его талант заканчивается. И в этом есть своя справедливость.

– Спасибо, Сан Саныч, я справлюсь. А вы бы слезали оттуда, а то Колян пальнет еще ненароком, примет за домушника.

Садомов повозился на крыше пристройки, но слезать пока не стал.

– Да я еще пару минут поработаю. Огоньку подбрось, – сверху протянулась рука с могучей самокруткой.

– Ух, – пыхнул он наверху – хорош! Этот дошел, что ли, к тебе, который Сашку из лужи вытащил?

– Угу, – я тем временем прикидывал, как бы заставить двигаться эту железяку – уж очень не хотелось тащиться пешком, тем более, что дождь начинал накрапывать все настойчивее.

– Серьезный мужик.

Я удивился – чтобы заработать такую характеристику у полковника в отставке Александра Садомова, нужно что-то большее, чем первое впечатление.

– Что Сашку поймал, это ерунда, вертихвостка она и есть вертихвостка, – голос Садомова отчетливо потеплел, противореча словам.

– Я ему кое-что переодется дал, пока его отчищали, ну и заметил мельком – есть у него отметинки от свинцовых пчелок, и не одна – три точно рассмотрел.

– Может, из братвы? – предположил я.

– Может, – рассеянно пропыхал Садомов – но вряд ли. Выправка-то армейская.

Я не стал говорить ему, что половина крутых вышла из Афгана, а вторая из Чечни, он и так это знал, а вместо этого попробовал еще раз реанимировать своего стального коня. И через пару минут он ожил, зарычал и затрясся, как паралитик. Я пожелал Садомову удачи и отчалил. Самый опасный момент – долгий заплыв через бушующие просторы нашей лужи – прошел успешно, и в оставшиеся десять минут езды до Рабочей по бурным потокам, в которые превратились улицы, я пытался разобраться в противоречивых впечатлениях от клиента. С одной стороны, он вызывает отчетливую симпатию у окружающих, пример – Саша и Садомов, да и мне он скорее понравился. С другой – в его прошлом множество настораживающих деталей, таких, как этот арест полтора года назад. Так и не разобравшись ни в чем, я прибыл на место. Мало данных, как выразился бы Приятель.

Дом номер 41 оказался кирпичной пятиэтажкой, так называемой «хрущевкой», с типовыми двухкомнатными квартирами – именно такие служат основным приютом интеллигенции и полуинтеллигенции. Второй подъезд был хорошо ухожен и чист. Такое иногда встречается, когда живут в нем люди пожилые, как правило, они хорошо знают и поддерживают друг друга. Дверь в тридцатую квартиру открыла пожилая женщина в полосатом халате и со слегка растрепанными волосами. Судя по всему, я ее разбудил.

– Мне нужна Самойлова Надежда Леонидовна, – опередил ее я.

– Вы по работе? – спросила женщина, потирая глаза. На шее у нее висели очки на цепочке.

– Видите ли, я частный детектив, меня зовут Мареев Валерий Борисович. Сейчас я занимаюсь делом Самойловой Лидии Валентиновны, вашей дочери. – я показал ей свое удостоверение, которое она, похоже, не рассмотрела. Женщина быстро надела очки, глаза ее заплывали слезами. Она поднесла руку к горлу, но, справившись с собой, превратила это движение в приглашающий жест.

– Да, – глухо выговорила она – сын звонил, сказал, что вы зайдете. Проходите в квартиру.

– Простите, что в таком виде, всю ночь составляла отчет, – она закрыла дверь. – Проходите, располагайтесь.