Приёмыши революции - [231]
Бруно подошёл и ткнулся в колени старушки мокрым носом, неистово виляя хвостом. Ясно было, что рисовать его будет трудно — бодрствуя, в неподвижности он не пребывал и полминуты. Кстати, сосуществование с кошками было налажено достаточно быстро — после попыток дёрнуть мохнатую даму за роскошный пушистый хвост и удара когтистой лапой, нескольких головокружительных погонь по комнатам и коридору — при чём убегающий и догоняющий менялись ролями — был в итоге установлен вооружённый нейтралитет. Старая, очень хворая трёхцветная Фуся о существовании пса, разумеется, тоже знала, но преимущественно на слух — из комнаты она уже не выходила, да и вообще со своей лежанки сходила редко, и проще говоря, в воздухе уже витало предчувствие, что вскорости старушка может отойти в мир иной. Васенька же с марта по ноябрь традиционно «вахтовал», наведываясь домой не чаще раза в неделю, и вполне возможно, что наличия нового соседа просто ещё и не осознал. Ну, а если и осознает — Васеньке бояться тут точно нечего, бояться нужно Бруно, всех соседских и дворовых мелких собачек Васенька, огромный, лохматый, украшенный множеством боевых шрамов, затерроризировал так, что при виде его они предпочитали переходить на другую сторону улицы или боязливо жаться к хозяйским ногам. Так что основной конфликтующей стороной только и могла быть, как и ожидалось, молодая и самолюбивая «главкошка». Госпожа Царапка шипела, Бруно возмущённо лаял, но от слов к делу больше не переходил никто.
— Нарисуйте себя в молодости!
Лизаньке тут же стало неловко за это «в молодости», она слышала, что женщинам нехорошо говорить о возрасте, и не больно-то тут извиняет то, что она тоже женщина, но Лилия Богумиловна нормально относилась к тому, что в 70 с лишним лет не может считаться молодой. Хотя в той прогулке по Ходынским павильонам к ней попытался лезть познакомиться подвыпивший гражданин сорока с лишним на вид и был очень удивлён отказом.
— Ты думаешь, я это помню, что ли, какая я была молодая? Это ведь когда было-то, страшно вспомнить! Ну ладно, я попытаюсь изобразить, как уж получится, если что — не серчай уж на мои старческие руки.
Лизанька просияла и отошла — многие художники не любят, когда им смотрят через плечо, точнее — не многие любят, так что не стоит надоедать, и продолжила любоваться, как Алексей раскрашивает очередную деревянную фигурку. Очень хотелось попросить тоже что-нибудь покрасить, но пока стеснялась, да и сомневалась, что у неё получится так же хорошо. Впрочем, в этом доме, как мало где, она получала удивительное удовольствие от созерцания. Она любила смотреть, как его обитатели что-то делают — как Лилия Богумиловна вяжет крючком, как Анна линует толстые, унылого вида тетради для каких-то своих конспектов, в которых при всём желании ничего не поймёшь, как мальчики мастерят свои модели, как Ясь играет с Бруно. Это не может не приносить счастья — присутствовать при чём-то настолько простом и прекрасном. А в своей комнате в это же время Миреле играла для Леви что-то очень сложное и красивое — Лизанька не знала, что это, она отнюдь не настолько хорошо разбиралась в музыке, знала только, что разучивала Миреле это долго, по нотам, принесённым Софьей Сигизмундовной, при чём переписанных ею собственноручно, а чуть ли и не по памяти. Она много сделала, чтобы помочь Миреле совершенствовать технику, хотя сама смеялась, что мало что помнит и отвыкла.
— Ей просто часто некогда, — вздохнул Ясь, — вот она считает, что стала хуже играть, хотя нам всем не понять, куда лучше ещё. Но мы уговариваем. Сегодня она обещала — у папы день рождения. Хорошо, что вы уговариваете тоже. Я люблю видеть, как она делает то, что ей так нравится.
— Я вот не так чтоб обожатель музыки, — кивнул Ицхак, — слушать так, как Миреле и Лиза, затаив дыхание, не могу, заскучаю, извините. Но под музыку, особенно когда так хорошо играют, странно легче делать что угодно. Даже уроки.
Лизанька вскочила, прерывая собравшегося что-то добавить Алексея.
— Постойте… Ян, ты сказал, у твоего папы день рождения?
— Ну да. Он обещал сегодня точно быть. Но это, понятно, как получится уж…
— Что ж ты молчал? У нас даже нет никакого подарка!
Ясь поднял на неё светлые грустные глаза.
— А смысл? Я говорю ведь, он может быть, придёт, а может, что и нет. Это надо понимать. У него работа. И всё равно, он всегда говорит, что ему не нужно никаких поздравлений.
— Ну, это он так говорить может. Мой дедушка, когда его поздравляли и что-то дарили, всегда отмахивался — мол, чего уж вы. А стоило раз не поздравить — такие обиды были!
— Да и что дарить ему, непонятно. У тебя есть идеи? У меня лично нет. Он всегда говорит, что не нужно ему никаких подарков. Ну, кроме хорошей учёбы там, примерного поведения…
— Ясная картина. Ну ничего. Подарки ладно, но поздравить точно надо. Иначе это просто… нехорошо. Хотя бы букет цветов нарвать. Сказать сколько-то поздравительных слов, это все способны…
— Я согласен, — поднялся Алексей.
— Но даже неизвестно, когда он вернётся. Наверное, очень поздно.
— Ну и ладно. Это даже и неудобно — идти к человеку домой, куда тебя не приглашали. Мы на работу и зайдём. Ян, ты же знаешь, где это?
«С замиранием сердца ждал я, когда начнет расплываться в глазах матово сияющий плафон. Десять кубов помчались по моей крови прямо к сердцу, прямо к мозгу, к каждому нерву, к каждой клетке. Скоро реки моих вен понесут меня самого в ту сторону, куда устремился ты — туда, где все они сливаются с чёрной рекой Стикс…».
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.