Приёмыши революции - [227]
— Ну и ладно, — пробормотала Лилия Богумиловна вполне миролюбивым уже тоном, — пусть пока здесь освоится. Хватит потрясений пока с мальца, из грязи же, считай, в князи… Я покопаюсь ещё, вроде, что-то такое у меня в антресолях было…
Подарок, принесённый самой Зосей, был куда приземлённее и практичнее — новый костюм на осень.
— Сообщай мне, если вы в чём-то будете особенно нуждаться, — тихо проговорила она, отведя Алексея в сторону, — я знаю, что Аполлон Аристархович сам не попросит помощи, лучше взвалит на себя ещё какую-нибудь дополнительную работу, и Анну к тому же приучает. Это похвально, но конкретно он не в том возрасте уже, чтобы брать на себя столько, да и ему лучше б было побольше быть с вами.
— Да у нас вроде бы… всё есть, — пробормотал Алексей, — сейчас много кому куда похуже живётся. Ну, Франциску, конечно, много что нужно, он же растёт. А у нас с Ицхаком всё есть, многое от Леви осталось. Много вообще человеку для жизни надо? Ну, много… но об этом речь не идёт. А Аполлон Аристархович — вы ведь знаете, он и нас не послушает. То есть, послушает, но сделает всё равно по-своему.
— Знаю. Но ведь дело не только в том, что он воспитывает не родных детей, а приёмных сирот, а ещё в том, что работа с вами имеет большое значение для науки. Поэтому ему нужно помогать.
А потом прибежал «народ» — Ванька и ребята, и стали зазывать гулять — погода как раз выдалась немилосердно хорошая, дома в такие дни сидеть совершенно невозможно. Аполлон Аристархович был того же мнения, но сопровождать «детвору» не мог — ему как раз надо было убегать на неотложную встречу, Леви категорично заявил, что Миреле должна идти — насидится с ним ещё, когда они будут мужем и женой, и вообще он должен использовать время вынужденного возлежания в постели для подготовки к грядущей учёбе. Алексей, прекрасно помнивший себя в таком состоянии, сомневался, что тут учёба может пойти на ум, но не возражать же тут — он тоже рад был вытащить Миреле, которая и так ввиду сразу двух недугов не могла пожаловаться на обилие впечатлений. Миреле спорила отчаянно, но Анна заявила, что присмотреть если что за Леви сможет и она одна, ей всё равно за сегодня нужно подготовить большой материал для завтрашней работы, да и прибраться, если все хоть на время выметутся из дома, неизмеримо легче. В глазах Лилии Богумиловны светилась лёгкая обречённость — она особо не верила, что ей удастся сладить с этаким отрядом, если Миреле и Катарина, может быть, и будут идти чинно с нею под ручку, то мальчишек она уже достаточно знает. Но очень кстати за Лизанькой зашла мать — зашла, услышала идею и нашла, что домой можно не торопиться так уж сильно, почему бы хороший день и не провести на свежем воздухе, заодно помочь бабушке Лиле приглядеть за разновозрастной компанией. Так же рассудила и Софья Сигизмундовна. Сама она по очереди с бабушкой Лилей и Катариной несла на руках Франциска, они же, плюс Лизанька с матерью, окружали Миреле. Алексея «брали в кольцо» остальные. Бабушка Лиля ворчала, конечно, что из прохожих-то да, никто ему вреда не причинит, да и не надо — сами толкаются так, что того и гляди жди беды, но кто б её слушал. Когда у тебя день рождения и тебе исполнилось 15 лет, и ты, конечно, не мог бы поклясться (у косяка отметки не ставил давно), но по ощущениям — стал выше аж на голову, рукава старых рубашек стали коротковаты, да и в плечах уже тесновато — просто не хочется, чтобы хоть что-то омрачало настроение. Несколько оно, правда, омрачилось, когда кто-то предложил идти к Ходынке. В самом деле, что же такого? И поныне место массовых гуляний, выставок, ярмарок, имеющее не только печальную славу, которой лет больше, чем ему. Это неправильно, если б имело значение только произошедшее здесь в 1896 году, это правильно, что люди… ну, не то чтоб забывают, но покрывают трагические страницы новыми, хотя бы нейтральными, если не радостными. Что жизнь продолжается и память держит не только плохое… Но неправильно б было и если б забыли, ещё более неправильно. И для него это место — символ начала конца, вечный упрёк всё ещё оплакиваемым теням родных. Кто-то вспомнит. Кто-то расскажет — не ему, так тем, кто ещё здесь не местные… Кто-то да пошлёт очередное проклятье — за которое ему не оправдаться, да и невозможно. Не защитить, не оправдать, тайна его связывает, а смерть — вообще как остывающая лава, запечатлевает некоторые вещи в навеки неизменяемом, неисправимом виде. Он, конечно, быстро взял себя в руки, и заметила это только Катарина.
— Что-то не так? — она намеренно несколько оттеснила его, и сказала тихо и по-французски, — ты не хочешь туда идти, или это выражение было к чему-то другому?
— Ты не поймёшь этого. Это было давно, когда тебя ещё не было в России.
— Но это имеет значение и сейчас? Может быть, нам лучше не ходить? Хотя если это только дурное воспоминание, их лучше преодолевать.
— Это не воспоминание, это было до моего рождения. Но это было ужасной трагедией, ужасной особенно в своей нелепости, омрачившей… всё.
— Кто-то погиб здесь? Из твоих близких?
— Нет… наоборот. Погибло очень много людей. На празднике, в давке. Правда, лучше даже не говорить об этом…
«С замиранием сердца ждал я, когда начнет расплываться в глазах матово сияющий плафон. Десять кубов помчались по моей крови прямо к сердцу, прямо к мозгу, к каждому нерву, к каждой клетке. Скоро реки моих вен понесут меня самого в ту сторону, куда устремился ты — туда, где все они сливаются с чёрной рекой Стикс…».
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.