Приёмыши революции - [224]
— Антон, у тебя какие-нибудь проблемы? Тебе нужна помощь?
— Что?
— Это письмо. Я не очень много вижу, но кое-что вижу. Ты очень расстроен, это связано с письмом. Кто-то угрожает тебе?
— Нет, с чего ты взяла?
— Хорошие письма не жгут.
— Иногда жгут. Просто по другим поводам.
Катарина пожала плечами.
— Ладно, возможно. Просто если у тебя есть проблемы, ты можешь рассказать нам. Думаю, мы все поможем тебе.
Алексей едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Хотя, чему он удивляется — Катарина, которая здесь совсем недавно и не знает и того немногого, что знает Ицхак, могла, конечно, вообразить бог знает что. Он искал, что ей ответить, при том, что Катарина не слишком-то хорошо понимает по-русски, и в конце концов сказал по-французски:
— Не думай об этом. Нет никаких проблем, по крайней мере, таких, в которых кто-то здесь может помочь.
— Ты так в этом уверен? Может быть, это не страх, а в самом деле нежелание возлагать на кого-то свои проблемы, но подумай, что кое в чём кто-то из нас может соображать больше тебя. Если нет проблем, то хорошо, если думаешь, что справишься сам — тоже хорошо, лишь бы ты был не слишком самонадеян.
— У меня есть проблема в виде моей болезни, и этого достаточно, было б излишне иметь какую-то ещё. Это письмо моё, неотправленное и ни для кого и ни для чего не важное, я нашёл его и сжёг, чтобы оно не мешалось среди моих бумаг.
— Я здесь не так долго, но достаточно, чтоб понять, что с тобой всё не так просто, как с этими двумя братьями… Говоришь по-французски, чтобы никто, кто случайно услышит, не понял? Ну, кроме месье доктора, но его нет сейчас? А думаешь, такое хорошее знание языка никого из них не удивит, от приютского сироты? Видать, у вас был очень хороший приют, ведь и образования, и воспитания ты явно хорошего, домашнего.
— Чего ты хочешь, Катарина?
Девочка подошла ближе и нагнулась к нему.
— Хочу, чтобы ты понял — тайны мне твои не нужны, они у каждого есть и ты имеешь на них право. Хочу только, чтоб ты видел и не допускал того, чтоб эти тайны повредили людям, с которыми ты живёшь, и чтоб ты умел решать, когда лучше скрывать, а когда лучше довериться. Я не так много знаю и умею, но кое-что знаю о шантаже, и о преследованиях, и о скрытых угрозах. Я могла бы тебе помочь, или подсказать, как найти тех, кто может помочь, поэтому и заговорила с тобой. Но если ты говоришь, что проблем нет — я предпочитаю верить, что так и есть, это вопрос чести. И этого письма, если оно не важно и его не должно быть, я просто не видела, и всё. Просто будь осторожным.
— Ты знаешь о шантаже, об угрозах и о всяких бумагах, которые могут повредить… — Алексей сгрёб в пригоршню пепел и растёр, раскрыв ладонь ветру, — но много ли ты знаешь о нормальной родственной любви, о потере, и о таких бумагах, которые просто напоминают о безвозвратно ушедшем хорошем… Твоя мать научила тебя остерегаться врагов и бороться с ними, а заводить друзей — научила?
— А тебя твоя — научила? Не надо так говорить, словно моя мать — чудовище. Она, в конце концов, вырастила меня. Ну, бросила. Но в таком возрасте, когда я и сама могу о себе позаботиться. Неудобно, что она бросила так же Франциска, и бросила, получается, на меня… Но что теперь поделать.
— То есть, ты считаешь, что это нормально, что можно так поступать? Она же ваша мать!
Катарина ехидно усмехнулась.
— Если ты в самом деле приютский, то не тебе это говорить. Хотя возможно, ты попал в приют после смерти родителей и вообще всех-всех родственников — если в самом деле хоть день в приюте был. А нормально думать, что все и всегда тебе обязаны? Дети порядочных, правильных родителей к этому и приучаются с детства, и потом бывают жестоко разочарованы. Да, моя мать держала меня потому, что я ей помогала, сначала — получать деньги, потом — создавать репутацию почтенной вдовы и любящей матери, ну и сказать кому-то что нужно, что-то передать, отнести, ну и просто заботиться о Франциске… В общем, она научила меня, что чтобы что-то иметь, нужно тоже быть полезным.
— То есть участвовать в её грязных делах, лгать, использовать людей? — Алексей помнил, конечно, тот разговор с Ицхаком, но ведь сейчас-то он говорил с Катариной, и согласиться с тем, что она говорит, не мог никак, — ничего себе, забота. Даже не знаю, что хуже — бросить, или воспитывать так.
Девочка пожала плечами.
— Ну а что такого? Она так жила, мне пришлось жить так же. Ты, конечно, живёшь верой, что детей нужно любить просто так и ограждать их от всего дурного, но представь себе, так не всегда бывает… Нет, ты точно не брошенный. Или тебе так заморочили голову церковники, и ты думаешь, что детей бросают только какие-то исчадия ада, ради чистого зла, причинения страдания. Открою тебе тайну, это самые обычные женщины. Даже не всегда это женщины без мужа, иногда им просто не на что кормить очередного ребёнка, а смотреть, как он умирает от голода, они не хотят. У моей матери было несколько служанок, две выросшие в приюте, одна у более обеспеченных родственников и одну малолетней продали в цирк, но она сломала ногу и её бросили при отъезде… Ну, а мы неплохо жили. У нас всегда была хорошая одежда, хорошая еда, мать нанимала мне учителей, мы много путешествовали… Она в меня неплохо вкладывала, а я старалась это оправдывать, ну а теперь это закончилось, теперь мы как-то сами.
«С замиранием сердца ждал я, когда начнет расплываться в глазах матово сияющий плафон. Десять кубов помчались по моей крови прямо к сердцу, прямо к мозгу, к каждому нерву, к каждой клетке. Скоро реки моих вен понесут меня самого в ту сторону, куда устремился ты — туда, где все они сливаются с чёрной рекой Стикс…».
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.