Придворный - [163]
Император почтил папского нунция роскошными похоронами, на которых присутствовал весь двор. Тело Кастильоне было положено в кафедральном соборе Толедо, рядом с останками древних кастильских королей. «Умер один из лучших рыцарей этого мира», – сказал Карл после похорон.
Папа Климент, скорбя по усопшему, повелел уплатить его долги, разделаться с которыми Кастильоне при жизни так и не удалось. Луиджа Гонзага ответила на папские соболезнования с той же немудрящей и непоколебимой набожностью, что звучала всегда в ее письмах сыну, но и с достоинством. Может быть, именно эту материнскую, простонародную, не затронутую никакими веяниями эпохи веру Кастильоне и защищал горячее всего в своей яростной полемике с Вальдесом.
«Святейший отец,
целую ваши святые стопы. Узнав о неожиданной смерти моего любимого и единственного сына мессера Бальдесара, я почувствовала такую крайнюю скорбь, которую может понять каждый, осознавая эту величайшую утрату, которую я понесла в преклонном, более чем семидесятилетнем возрасте, и его бесконечное почтение и нежную любовь ко мне, его убогой и несчастной матери. Но поскольку такова воля всемогущего Бога, я, помня о том, что мой сын умер на службе вашему блаженству и Святому престолу, и о прекрасных качествах, бывших в нем (хоть воспоминание о них и пронзает мне сердце, как нож), могу лишь возблагодарить Божью благость за все, что ей было угодно. Как на мое единственное прибежище и утешение, я во всем полагаюсь на милосердие вашего святейшества, дающее мне уверенность, что верное служение моего сына не будет забыто. В своей жизни он не сподобился за него той награды, на какую позволяли надеяться его заслуги. Но он оставил образ своей верности вашему святейшеству – единственного сына с двумя маленькими сестрами, которых я постараюсь научить всем добрым делам, каким смогу, веря, что ваше святейшество будет их защитником и помощником. Припадая вместе с ними к вашим святейшим стопам, молю вас, да соизволите дать душе моего сына полное отпущение грехов. Оказав ему такую милость, вы принесете мне величайшее утешение, так как больше всего на свете я желаю, чтобы его душа ощутила помощь от дражайших духовных сокровищ вашего блаженства и святой Церкви. Снова целуя ваши святейшие стопы, со всяким смирением вверяю себя вашему блаженству.
Вашего святейшества смиреннейшая раба, несчастная
Алуиза Гонзага да Кастильоне»[74].
В 1530 году останки Бальдассаре Кастильоне были перевезены в Мантую и положены в пригородной церкви Санта-Мария делле Грацие, служившей усыпальницей маркизов Гонзага.
Приобретшая широкую популярность еще при жизни Кастильоне в нескольких рукописных вариантах, после смерти автора книга стяжала такой успех, которого он не мог и вообразить. За шестнадцатый век число ее изданий в одной Италии перевалило за сорок, а по всей Европе – за сотню. В 1534 году был опубликован испанский перевод, в 1537-м и 1585-м – два французских, в 1561-м – английский, в 1561-м, 1571-м и 1577-м – три латинских, в 1565-м и 1593-м – немецкий, в 1566-м – польский. Не выходил «Придворный» из моды и в последующие два века. Разумеется, не обошло книгу папского нунция и внимание церковных властей: в 1576 году она была внесена в «Индекс запрещенных книг».
Надеемся, что даже краткий и пунктирный рассказ о жизни Бальдассаре Кастильоне убедит вдумчивого читателя в том, что его книгу, неразлучную его спутницу в течение двух с лишним десятилетий, было бы неправильно и неплодотворно рассматривать отдельно от судьбы и личности автора. Время Итальянских войн, заполнившее собой всю сознательную жизнь Кастильоне, было временем бесчисленных человеческих трагедий, если употреблять это слово в обыденном смысле; но автор «Придворного», пощаженный многими тогдашними бедствиями, предстает нам и как настоящий герой трагедии в античном смысле – трагедии, достойной Софокла и Еврипида: как человек, ведущий неравную борьбу с превратностями судьбы и социальными условиями за внутреннюю красоту, за лучшее не только в себе, но и в других. По родовому предназначению военный, Кастильоне борется за любую самую хрупкую возможность для мирного сосуществования и творческого труда людей, за то драгоценное и вечное в европейской цивилизации, что не подвластно всем формам соперничества и вражды – классовой, межгосударственной, религиозной. Именно это, как нам представляется, а не «благовоспитанность и изысканные манеры»[75] подразумевал Карл V, назвав Кастильоне после его смерти «одним из лучших рыцарей этого мира».
Часто высказывается, с опорой на авторитетные имена, мнение, будто Кастильоне «усматривает в блестящем, всесторонне развитом придворном воплощение гуманистического идеала личности»[76]. Изображение этого идеала и объявляется главной целью книги.
Но сам Кастильоне не говорит об «идеале личности», а рассматривает придворного под углом его социального положения и обязанностей, формулируя свою задачу прямо и просто: «…Если возможно, создадим такого придворного, чтобы тот князь, который будет достоин его службы, даже если его государство мало, мог бы именоваться величайшим государем» (I, 1).
В книге публикуются переводы наиболее характерных и ценных памятников византийской литературы IV–IX веков, в том числе Василия Кесарийского, Григория Назианзина, Романа Сладкопевца, Иоанна Златоуста и др. Большинство текстов впервые появляются на русском языке. В исследовательских статьях рассматриваются жанры византийской литературы, как то: жития, летописи, гимны, эпиграммы, басни, письма. Показана их связь с античной художественной традицией. Ответственный редактор Л.А. Фрейберг.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В стихах, предпосланных первому собранию сочинений Шекспира, вышедшему в свет в 1623 году, знаменитый английский драматург Бен Джонсон сказал: "Он принадлежит не одному веку, но всем временам" Слова эти, прозвучавшие через семь лет после смерти великого творца "Гамлета" и "Короля Лира", оказались пророческими. В истории театра нового времени не было и нет фигуры крупнее Шекспира. Конечно, не следует думать, что все остальные писатели того времени были лишь блеклыми копиями великого драматурга и что их творения лишь занимают отведенное им место на книжной полке, уже давно не интересуя читателей и театральных зрителей.
В книге представлены два редких и ценных письменных памятника конца XVI века. Автором первого сочинения является князь, литовский магнат Николай-Христофор Радзивилл Сиротка (1549–1616 гг.), второго — чешский дворянин Вратислав из Дмитровичей (ум. в 1635 г.).Оба исторических источника представляют значительный интерес не только для историков, но и для всех мыслящих и любознательных читателей.
К числу наиболее популярных и в то же время самобытных немецких народных книг относится «Фортунат». Первое известное нам издание этой книги датировано 1509 г. Действие романа развертывается до начала XVI в., оно относится к тому времени, когда Константинополь еще не был завоеван турками, а испанцы вели войну с гранадскими маврами. Автору «Фортуната» доставляет несомненное удовольствие называть все новые и новые города, по которым странствуют его герои. Хорошо известно, насколько в эпоху Возрождения был велик интерес широких читательских кругов к многообразному земному миру.
«Сага о гренландцах» и «Сага об Эйрике рыжем»— главный источник сведений об открытии Америки в конце Х в. Поэтому они издавна привлекали внимание ученых, много раз издавались и переводились на разные языки, и о них есть огромная литература. Содержание этих двух саг в общих чертах совпадает: в них рассказывается о тех же людях — Эйрике Рыжем, основателе исландской колонии в Гренландии, его сыновьях Лейве, Торстейне и Торвальде, жене Торстейна Гудрид и ее втором муже Торфинне Карлсефни — и о тех же событиях — колонизации Гренландии и поездках в Виноградную Страну, то есть в Северную Америку.
Владимир Яковлевич Пропп – выдающийся отечественный филолог, профессор Ленинградского университета. Один из основоположников структурно-типологического подхода в фольклористике, в дальнейшем получившего широкое применение в литературоведении. Труды В. Я. Проппа по изучению фольклора («Морфология сказки», «Исторические корни волшебной сказки», «Русский героический эпос», «Русские аграрные праздники») вошли в золотой фонд мировой науки ХХ века. В книгах, посвященных волшебной сказке, В. Я. Пропп отказывается от традиционных подходов к изучению явлений устного народного творчества и обращается сначала к анализу структурных элементов жанра, а затем к его истокам, устанавливая типологическое сходство между волшебной сказкой и обрядами инициации.
Канадский ученый, эколог и политолог Вацлав Смил знаменит своими работами о связи энергетики с экологией, демографией и реальной политикой, а также виртуозным умением обращаться с большими массивами статистических данных. Эта книга, которая так восхитила Билла Гейтса, обобщает самые интересные материалы, которые Смил пишет для журнала IEEE Spectrum – одного из ведущих научно-инженерных изданий мира, и представляет собой актуальное руководство для понимания истинного положения дел на нашей планете.
Наша сегодняшняя жизнь перенасыщена информацией, однако большинство людей все же не знают, как на самом деле устроен наш мир. Эта книга освещает основные темы, связанные с обеспечением нашего выживания и благополучия: энергия, производство продуктов питания, важнейшие долговечные материалы, глобализация, оценка рисков, окружающая среда и будущее человека. Поиск эффективного решения проблем требует изучения фактов — мы узнаем, например, что глобализация не была неизбежной и что наше общество все сильнее зависит от ископаемого топлива, поэтому любые обещания декарбонизации к 2050 году — не более чем сказка.
«Эта книга посвящена захватывающей и важной для любого человека теме – осознанию себя как части общества и рассмотрению самого феномена общества под лупой эволюционных процессов в животном мире. Марк Моффетт сравнивает человеческое общество с социальными образованиями общественных насекомых, и эти сравнения вполне уместны. И его последующий интерес к устройству социальных систем у широкого круга позвоночных, от рыб до человекообразных обезьян, не случаен. Как эволюциониста, его интересы связаны с выявлением причин и факторов, влияющих на трансформации социального поведения у разных таксонов, роли экологии в усложнении общественных связей, с поиском связей между морфологическими и психологическими преобразованиями, в конечном итоге приведших к возникновению нашего вида.