Придворный - [157]
Жестокость и алчность солдат не щадили никого. Бо́льшая часть тех кардиналов или нобилей Рима, которые, будучи сторонниками императора, надеялись, что их дома и дворцы не тронут, жестоко просчиталась: их не только грабили до нитки, но и пытали, требуя выкупа. К тем, кто смог откупиться от наемников-испанцев, врывались потом наемники-немцы, убивали или мучили мужчин, насиловали женщин и забирали все, что находили. Разорены и осквернены были все храмы и монастыри города; пытавшихся найти в них защиту без жалости убивали. В одной лишь недостроенной базилике Святого Петра были убиты около тридцати человек, бежавших под защиту святого алтаря. После испанцев и немцев в Рим пришли крестьяне из Римской Кампаньи, вассалы Помпео Колонны, которые с позволения своего господина грабили то, что еще оставалось.
Франческо Гвиччардини[58] в своем рассказе о событиях приводит (впрочем, по слуху) печальный и постыдный эпизод, связанный с государями Кастильоне, маркизами Мантуи. Во время разграбления города маркиза Изабелла д’Эсте смогла откупить свой римский дворец за пятьдесят две тысячи дукатов, собранные с купцов, укрывшихся в нем со своими товарами. Но фактически защитили дворец не столько деньги, сколько тот факт, что одним из командиров имперского войска был ее двадцатилетний сын Ферранте; шла молва, что десять тысяч дукатов из выкупа Ферранте взял в свою пользу[59].
В отсутствие единого командования, войско разделилось на шайки, одни из которых остались в разоренном и обезображенном городе на целый год, другие, уходя на грабительские рейды, возвращались. Пресекать разбой и террор было по-прежнему некому. За это время болезни, распространившиеся от нечищенных городских клоак, от непогребенных трупов, лежавших на улицах и в домах, от массового насилия над женщинами и разгула, унесли, по оценкам некоторых историков, до тридцати тысяч жизней как горожан, так и самих солдат.
Замок Святого Ангела, в котором укрылся папа с частью свиты, в течение месяца выдерживал осаду, но затем, когда внутри началась чума, сдался, и Клименту VII довелось сполна испить чашу унижений и издевательств. В октябре по приказу императора он был освобожден и вскоре тайно перебрался в Орвието.
17 июня вести о событиях в Риме достигли Мадрида. Передавали, что император, услышав подробности дела, сильно помрачнел, но не прервал турнира, во время которого ему их сообщили. Впрочем, новость быстро разлетелась по стране, и епископы в знак траура и протеста закрыли церкви.
На следующий день Карл созвал на аудиенцию послов иностранных держав и со слезами на глазах говорил им, что не виновен в злодеяниях и святотатствах, совершенных без его ведома. В том же духе был выдержан и высочайший манифест, направленный ко всем государям Европы. Одновременно в письме имперской канцелярии в Ватикан разгром Рима без обиняков назывался «праведной Божьей карой». Никто из военачальников и офицеров, повинных в грабежах и насилиях, не был наказан, а иные даже значительно продвинулись по службе.
Если Рим, город для европейской цивилизации уникальный, после погрома восстал в обновленной красоте, то папский нунций в далекой Испании получил в этой трагедии рану, от которой уже не смог оправиться. Для Кастильоне май 1527 года стал границей между полнокровной, раскрытой в будущее жизнью и медленным угасанием.
«Рим был не только цитаделью христианской веры, кормилицей талантливых людей и мирным жилищем муз, но и нашей общей матерью[60]. Кто, приходя сюда чужаком, уроженцем иной страны, не был нежно принят и взлелеян на ее нежных коленях? Какой пришелец с самого края света не был принят ею как почетный гость? Для скольких она стала милее и дороже родной земли? Или какая душа, побывав здесь, не вернулась домой благороднее и мудрее оттого, что узнала ее? И найдется ли кто-нибудь, живший в Риме даже самое короткое время, кто не покидал бы его стены с неохотой и не радовался бы первой возможности вернуться туда? Поистине, это не разрушение города – это разрушение целого мира»[61].
Эти слова Эразма Роттердамского, написанные по свежим следам римской трагедии, Кастильоне мог бы повторить от себя с не менее страстной убежденностью.
Среди убитых, умерших от эпидемии, от последствий пыток и издевательств, были хорошо знакомые и близкие ему люди – клирики, ученые, литераторы, археологи. Шальным ядром был убит дипломат Паоло д’Ареццо, недавний товарищ Кастильоне по миссии в Испании. Агостино Фольетту, еще одного папского дипломата, бывшего, как и Кастильоне, сторонником союза с Империей, солдаты долго мучили, вымогая выкуп; наконец, через несколько дней, его, бредшего по улице в поисках любой пищи, застрелил пьяный солдат. Погибли общие товарищи и сотрудники Кастильоне и Рафаэля по исследованиям римских древностей – поэт, эрудит, археолог Андреа Фульвио, только что подготовивший к печати историческое описание Рима в пяти книгах, и Марко Фабио Кальво, старый грецист, переводчик Гесиода и Гиппократа. Двое других ученых его круга, Джованни да Удине и Джулио Кловио, претерпели жестокие пытки. У их общего товарища, папского секретаря Анджело Колоччи, погибла библиотека, коллекцию античных мраморов солдаты разбили вдребезги, самому Колоччи, чтобы остаться в живых, пришлось выдать все свое достояние, – равно как и Маркантонио Раймонди, художнику, гравировавшему изображения древних памятников, выполненные Рафаэлем. Кастильоне, вероятно, утешало то, что до всего этого ужаса не дожил ни сам его великий друг, ни его возлюбленная Маргерита Лути, запечатленная им на множестве картин, а после смерти Рафаэля ушедшая в монахини: ведь в дни погрома и монастырские стены никого не спасали от насилия.
В настоящей книге публикуется двадцать один фарс, время создания которых относится к XIII—XVI векам. Произведения этого театрального жанра, широко распространенные в средние века, по сути дела, незнакомы нашему читателю. Переводы, включенные в сборник, сделаны специально для данного издания и публикуются впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В стихах, предпосланных первому собранию сочинений Шекспира, вышедшему в свет в 1623 году, знаменитый английский драматург Бен Джонсон сказал: "Он принадлежит не одному веку, но всем временам" Слова эти, прозвучавшие через семь лет после смерти великого творца "Гамлета" и "Короля Лира", оказались пророческими. В истории театра нового времени не было и нет фигуры крупнее Шекспира. Конечно, не следует думать, что все остальные писатели того времени были лишь блеклыми копиями великого драматурга и что их творения лишь занимают отведенное им место на книжной полке, уже давно не интересуя читателей и театральных зрителей.
В книге представлены два редких и ценных письменных памятника конца XVI века. Автором первого сочинения является князь, литовский магнат Николай-Христофор Радзивилл Сиротка (1549–1616 гг.), второго — чешский дворянин Вратислав из Дмитровичей (ум. в 1635 г.).Оба исторических источника представляют значительный интерес не только для историков, но и для всех мыслящих и любознательных читателей.
К числу наиболее популярных и в то же время самобытных немецких народных книг относится «Фортунат». Первое известное нам издание этой книги датировано 1509 г. Действие романа развертывается до начала XVI в., оно относится к тому времени, когда Константинополь еще не был завоеван турками, а испанцы вели войну с гранадскими маврами. Автору «Фортуната» доставляет несомненное удовольствие называть все новые и новые города, по которым странствуют его герои. Хорошо известно, насколько в эпоху Возрождения был велик интерес широких читательских кругов к многообразному земному миру.
«Сага о гренландцах» и «Сага об Эйрике рыжем»— главный источник сведений об открытии Америки в конце Х в. Поэтому они издавна привлекали внимание ученых, много раз издавались и переводились на разные языки, и о них есть огромная литература. Содержание этих двух саг в общих чертах совпадает: в них рассказывается о тех же людях — Эйрике Рыжем, основателе исландской колонии в Гренландии, его сыновьях Лейве, Торстейне и Торвальде, жене Торстейна Гудрид и ее втором муже Торфинне Карлсефни — и о тех же событиях — колонизации Гренландии и поездках в Виноградную Страну, то есть в Северную Америку.
Владимир Яковлевич Пропп – выдающийся отечественный филолог, профессор Ленинградского университета. Один из основоположников структурно-типологического подхода в фольклористике, в дальнейшем получившего широкое применение в литературоведении. Труды В. Я. Проппа по изучению фольклора («Морфология сказки», «Исторические корни волшебной сказки», «Русский героический эпос», «Русские аграрные праздники») вошли в золотой фонд мировой науки ХХ века. В книгах, посвященных волшебной сказке, В. Я. Пропп отказывается от традиционных подходов к изучению явлений устного народного творчества и обращается сначала к анализу структурных элементов жанра, а затем к его истокам, устанавливая типологическое сходство между волшебной сказкой и обрядами инициации.
Канадский ученый, эколог и политолог Вацлав Смил знаменит своими работами о связи энергетики с экологией, демографией и реальной политикой, а также виртуозным умением обращаться с большими массивами статистических данных. Эта книга, которая так восхитила Билла Гейтса, обобщает самые интересные материалы, которые Смил пишет для журнала IEEE Spectrum – одного из ведущих научно-инженерных изданий мира, и представляет собой актуальное руководство для понимания истинного положения дел на нашей планете.
Наша сегодняшняя жизнь перенасыщена информацией, однако большинство людей все же не знают, как на самом деле устроен наш мир. Эта книга освещает основные темы, связанные с обеспечением нашего выживания и благополучия: энергия, производство продуктов питания, важнейшие долговечные материалы, глобализация, оценка рисков, окружающая среда и будущее человека. Поиск эффективного решения проблем требует изучения фактов — мы узнаем, например, что глобализация не была неизбежной и что наше общество все сильнее зависит от ископаемого топлива, поэтому любые обещания декарбонизации к 2050 году — не более чем сказка.
«Эта книга посвящена захватывающей и важной для любого человека теме – осознанию себя как части общества и рассмотрению самого феномена общества под лупой эволюционных процессов в животном мире. Марк Моффетт сравнивает человеческое общество с социальными образованиями общественных насекомых, и эти сравнения вполне уместны. И его последующий интерес к устройству социальных систем у широкого круга позвоночных, от рыб до человекообразных обезьян, не случаен. Как эволюциониста, его интересы связаны с выявлением причин и факторов, влияющих на трансформации социального поведения у разных таксонов, роли экологии в усложнении общественных связей, с поиском связей между морфологическими и психологическими преобразованиями, в конечном итоге приведших к возникновению нашего вида.