Приди ко мне не в зимней белизне - [2]

— Лора, — сказал он ей, — они работают, пока мы сидим тут. Ответ — излечение — придет со временем.

— Я знаю.

— Но ты думаешь, хватит ли времени. Его достаточно. Ты буквально застыла в неподвижности, пока снаружи все мчится вперед. Не тревожься, будь спокойна, Я верну тебя в мир.

— Знаю, — сказала она. — Просто иногда я... я отчаиваюсь.

— Не надо!

— Это от меня не зависит.

— О Времени я знаю больше, чем кто-либо... Оно есть у тебя, оно на твоей стороне. — Он взмахнул тростью, как саблей, обезглавливая розы, которые росли у стены. — Мы можем потратить столетие, — сказал он торопливо, словно избегая потерять лишний миг, — и с тобой ничего не случится. Мы можем спокойно дожидаться ответа, который обязательно получим. Если я уеду на несколько месяцев, для тебя и дня не пройдет. Не тревожься! Тебя вылечат, и мы опять будем вместе, и дни станут еще более солнечными... Ради Бога, не тревожься! Ты же помнишь, что они объясняли тебе о психосоматической конверсии!

— Да. Я должна избегать чего-либо подобного.

— Вот и избегай. Я могу еще многое проделать со Временем, ну, например, полностью его заморозить. С тобой все будет хорошо, верь мне!

— Конечно, — сказала она, поднимая бокал. — Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества.

Но даже если человек неимоверно богат, пренебрежение умножением этого богатства, маниакальная одержимость в достижении единственной цели и постоянные огромные расходы неизбежно приводят к тому, что впереди начинает маячить конец. И пусть он маячит где-то вдали, пусть остается еще много лет, которые можно использовать, тем не менее всем окружающим было уже ясно, что Карл Мейнос посвятил себя борьбе, которая приведет его к гибели. По меньшей мере финансовой. Для них же хуже такой гибели ничего быть не могло, Ибо они не жили в мыслях Мейноса и не подозревали, что есть другая, куда более губительная гибель.

Он пришел к ней в начале лета и принес записи любовных дуэтов де ла Крус и Идальго Бретона. Они сидели рядом, держась за руки, и весь июль и август слушали голоса других влюбленных. Он ощутил ее тоску, только когда август был на исходе и запись кончилась, пение сменилось тишиной.

— Что? — спросил он нежно.

— Ничего. Совсем ничего.

— Так скажи мне.

И тогда она заговорила об одиночестве. И затем осудила себя — за неблагодарность, за нетактичность, за недостаток терпения. Он ласково ее поцеловал и обещал что-нибудь придумать.

Когда он вышел из комнаты, в этом уголке мира веяло сентябрьской зябкостью. Но он начал изыскивать способ смягчить ее одиночество. Он подумал было о том, чтобы самому остаться с ней и вести эксперименты в комнате без Времени. Но это было неосуществимо по многим причинам, главным образом связанным со Временем. Да и для проведения экспериментов ему требовалось большое пространство, а пристроить к комнате дополнительные помещения было невозможно. Он отдавал себе отчет, что у него на это просто не хватит средств.

А потому он остановился на другом выходе, наилучшем при таких обстоятельствах.

Он поручил своему фонду обыскать весь мир, чтобы найти для нее наилучшего товарища в ее уединении. После трех месяцев ему вручили список возможных кандидатов. Их оказалось двое. Всего двое.

Во-первых, красивый молодой человек Томас Гриндел, веселый, остроумный, говорящий на семи языках. Он написал оригинальную историю человечества, много путешествовал, был общителен и во всех остальных отношениях представлялся идеальным собеседником в одиночестве.

Во-вторых, малопривлекательная женщина Иоланда Лоеб. В образованности она не уступала Гринделу, была замужем, развелась, писала очень хорошие стихи и посвятила жизнь борьбе за различные социальные реформы.

Даже Карл Мейнос был не настолько погружен в свои изыскания, чтобы не заметить, чем был чреват тот или иной выбор. Он вычеркнул Гриндела.

Иоланде Лоеб он предложил два соблазна: увеличение срока жизни и финансовое вознаграждение, которого ей с лихвой хватило бы на три жизни. Она согласилась.

Карл Мейнос провел ее в дом и перед дверью комнаты, прежде чем набрать открывавший ее код, сказал:

— Я хочу, чтобы она чувствовала себя счастливой. Нашла бы себе занятие. Чего бы она ни захотела, ее желание должно быть исполнено. Вот все, о чем я прошу вас.

— Я сделаю все, что в моих силах, мистер Мейнос.

— Она чудесная натура. Я уверен, что вы ее полюбите.

— Да, конечно.

Он открыл тамбур, и они вошли. Затем он нейтрализовал временность, внутренняя дверь открылась, и он вошел вместе с Иоландой Лоеб.

— Привет!

Глаза Лоры широко раскрылись при виде незнакомой женщины, но, когда Карл объяснил, что мисс Лоеб составит ей компанию, будет подругой, в которой она нуждается, по ее губам скользнула улыбка, и она поцеловала ему руку.

— У нас с Лорой есть сколько угодно времени, чтобы познакомиться, — сказала Иоланда Лоеб, — так почему бы вам пока не побыть вдвоем? — И она отошла в дальний угол комнаты к книжным полкам и взяла том Диккенса.

Лора обняла Карла Мейноса и поцеловала его.

— Ты так добр ко мне!

— Но я же люблю тебя. Что может быть проще? Жаль только, что не все так просто.

— И как продвигаются исследования?