Причуды любви - [8]

А потом обожаемая мать умерла, умерла в холоде и бедности, в убогой студии в Париже, несмотря на то, что ее дочь и Мимо посылали отчаянные письма дяде Френсису, моля о помощи. Теперь она знает, что он в то время был в Южной Африке и получил эти письма, когда было уже слишком поздно. Но тогда им казалось, что Бог совсем забыл о них. И тут Зара вспомнила клятву, которую дала матери. Нет, она никогда не покинет Мирко, ее мать могла умереть спокойно. Заре вспомнились последние слова матери, которые сейчас точно вспыхнули в пылающих углях: «Я все же была счастлива с Мимо и с тобой, моя Шеризетта. Стоило пожертвовать»… и она испустила последний вздох.

Выступившие слезы застлали глаза Зары и затмили блеск раскаленных углей. Она пришла к решению. Другого выхода не было — она должна согласиться на предложение дяди.

Зара порывисто вскочила, швырнула шляпу на кровать — плащ сам упал с нее — и без дальнейших колебаний отправилась вниз, к дяде.

Френсис еще сидел, работая, в своем кабинете. Он только что вынул часы, чтобы посмотреть, сколько времени осталось до прихода гостей. Было без двадцати восемь, гости должны прийти к обеду в восемь часов, а он еще не начинал одеваться. Придет ли к тому времени его племянница к определенному решению?

Он не сомневался в том, что она примет нужное ему решение. По его мнению, это только вопрос времени, но было бы лучше во всех отношениях, если бы она решила сейчас же.

Когда Зара вошла в комнату, Маркрут со спокойной улыбкой поднялся к ней навстречу. Итак, она пришла! Значит, он недаром полагался на свое знание характера людей и, в частности, характера этой женщины.

Она была так бледна, что это сказывалось даже на ее белой, как лепесток гардении, коже; большие глаза мрачно сверкали из-под сдвинутых черных бровей.

— Если ваши условия таковы, что Марио будет счастлив, то я согласна, — сказала она.

ГЛАВА IV

Четверо мужчин — два железнодорожных магната, Френсис Маркрут и лорд Танкред — находились в гостиной уже около четверти часа, когда вошла графиня Шульская. На ней был вечерний туалет из почти прозрачной черной шерстяной материи, которая с каким-то особым изяществом струилась вокруг ее стана. Другая женщина казалась бы жалкой в этом убогом наряде, но на Заре он походил на одеяние богини — по крайней мере, так показалось трем из присутствующих мужчин. Маркруту же было так досадно, что она заставила себя ждать, что он ничем не в состоянии был восхищаться, хотя, представляя ей своих гостей, не мог не заметить, как она поразительно красива и с каким царственным пренебрежением держится.

Полчаса назад между ними в его кабинете произошла довольно бурная сцена. Зара соглашалась на сделку, раз он требовал, но желала знать, зачем для этого понадобилась ему она. Когда же он сказал, что это просто деловое соглашение между ним и его другом и что он даст ей большое приданое, она не выразила никакого удивления и только презрительно искривила губы — для нее все мужчины были или скоты, или глупцы вроде бедняги Мимо.

Если бы она знала, что лорд Танкред уже отказался от ее руки и что дядя рассчитывает только на свое безошибочное знание людей — и особенно лорда Танкреда — то почувствовала бы себя униженной, а не кипела бы бессильной злобой.

Тристрам Танкред явился ровно в восемь часов, несмотря на то, что вообще не отличался большой пунктуальностью. Видимо, его подгоняло неосознаваемое им самим желание увидеть племянницу своего друга.

Что это за женщина, которая готова выйти замуж за совершенно незнакомого человека только ради его титула и положения в обществе?

И четверть часа, которые он прождал ее в гостиной, нисколько не охладили его интереса; когда же, наконец, дверь открылась и Зара вошла в комнату, у лорда Танкреда перехватило дыхание. Внешность этой дамы, во всяком случае, была совершенно необычайной.

Но когда ей представили его и их взоры встретились, Танкред был поражен выражением жгучей ненависти в ее глазах. Что это значило? Если бы, как считал Френсис, она хотела выйти за него замуж, то зачем бы она стала так глядеть на него? Это задело лорда и заинтересовало его.

Вначале Зара не говорила ни слова, но лорда Танкреда нелегко было смутить молчанием. Он непринужденно заговорил на обычные темы, но в ответ получил только «да» и «нет», точно так же, как и другой сосед Зары — железнодорожный магнат. Подали обед. Пожилой сосед Зары сказал что-то, что ее заинтересовало, и она несколько оттаяла.

Танкреда больше всего раздражало то, что он чувствовал — она молчит не потому, что глупа, — разве можно быть глупой с таким лицом! Но он не привык, чтобы женщины игнорировали его, и потому был буквально выведен из равновесия.

Он пристально наблюдал за Зарой. Никогда еще не приходилось ему видеть такой бархатной белой кожи, а очертания ее небольшого личика, даже при боковом освещении, были удивительно чисты, ее рот, нос, щеки — все было изящным, гладким и округленным. Еврейское происхождение Зары сказывалось только в великолепии глаз и ресниц. Она вызывала желание дотронуться до нее, сжать ее в объятиях, распустить ее роскошные волосы и зарыться в них лицом, а он вовсе не был неискушенным юношей, способным внезапно поддаться внешним женским чарам.