Причеши меня - [89]
Проблема бесконечных прыжков сквозь пыль и туман простая — и она же объясняет, почему Жозеф Гран никак не напишет роман про амазонку. Когда мы бесконечно вынашиваем, расковыриваем, перестраиваем, прорабатываем, шлифуем и, разумеется, критически оцениваем текст, мы растем. Казалось бы, отлично, закономерность эволюции, радоваться надо, вот только растем мы намного быстрее, чем наша же идея, с которой все началось. Она за нами не успевает. Воображаемый идеальный результат становится все идеальнее, ну а идея… ей остается только жалобно за ним подпрыгивать. Как нам за «успешными ребятами». И вот тут-то нас и забирает в ласковые объятия ницшеанская бездна сомнений и прокрастинации.
Помимо идеала и идеи, которую нужно до него довести, есть еще средства ее воплощения: навыки, ресурсы, эмоциональная выносливость, тайм-менеджмент и прочее. И все это у вас тоже развивается в своем темпе. Вы можете сто раз понимать, какой должна быть идеальная книга, и прочесть сотню хороших пособий о том, как ее написать… но чтобы сделать это, понадобится еще практика. И приступать к ней нужно как можно быстрее. Так что… садитесь уже, а? И раз сели, старайтесь как можно умереннее браковать сотворенное, по крайней мере пока не доведете результат до конца.
И вот вы достигаете достаточного профессионализма, чтобы без мата, слез и внутреннего умирания получить нормальный, а то и хороший результат (даже с вашей жесткой и уже прокачанной ошибками точки зрения) — этот момент невероятно ценен. Его важно в полной мере прожить и отрефлексировать. Он про мотивацию, обретение баланса, внутреннего и внешнего; он же про, например, восприятие замечаний: многих они повергают в упадок именно из-за того, что «ну вот, я сам знал, что не вытянул своей идеи». Когда ваш самый строгий критик — вы сами — доволен (с поправками, конечно: никто не отменял шлифовки и понимания, что некоторые недостатки вам слишком нравятся), другим уже сложнее вас задеть. С критиками, если они сами выйдут на контакт, можно даже без эмоций, интересно пообщаться. Так тоже бывает, но, пожалуйста, помните: ваша готовность и силы мягко (без «ты ничего не понял, идиот!») отстаивать свой результат зависимы от вашего же внутреннего удовлетворения им.
Вообще отсутствие пропасти «идея — воплощение» дает многое. Исчезает она, только когда приходит понимание. Я. Создал. То. Что. Хотел. Зато, преодолев ее раз, вы, скорее всего, выйдете на совсем новую дорогу приключений. Это не означает, что вы застынете в самолюбивой стагнации: ай я красавчик! (Мы же здесь все с критическим мышлением?) Ваши идеи будут расти с вами, усложняться, и вам придется гнаться за ними, порой с высунутым языком. Но понимание: «Я смог и смогу снова» — уже никуда не денется, если вы вовремя его поймаете, не отпугивая установкой: «Быть собой довольным — путь в посредственность». Каждый раз, когда вам нужно будет повозиться подольше, будет восприниматься уже с азартным «ага, новый уровень!», а не с отчаянным «я никогда не смогу». Сможете. Обязательно. А если кто-то утверждает, что вам никогда не будет комфортно работать с текстом, он не будет даваться вам с первого раза, писательство — вечная мука, а самокритика — новый черный, поделите высказывание на десять. Это значит всего одну вещь: ваш собеседник тоже еще в пути.
Играя в компьютерные игры, мы постоянно переходим на новый уровень, предварительно завалив босса и собрав все нужные артефакты. Но то, насколько это «жиза», мы понимаем, только пройдя до конца первый квест. Желаю вам, если вы этого еще не сделали, поскорее пройти свой. И помните: саморедактуры это тоже касается! Заблудиться в Булонском лесу, бесконечно подбирая синонимы к несинонимичному слову «май», возможно. Кто и почему держит нас на этом пути и не дает радоваться успехам? Об этом поговорим дальше.
Зачем нам внутренний Критик и Самозванец?
Чтобы быть собой, нужна смелость, а чтобы быть продуктивным — еще и крепкие нервы. Порой современная жизнь, не только в творческой среде, но в ней особенно, напоминает бесконечную балетную школу, где каждый день начинается с «Тяни ногу выше!», а заканчивается «Думаешь, хорошо станцевала? Ну-ну, посмотри видео с Плисецкой, ты с ней и пописать рядом права не имеешь». Кто-то продолжает молча тянуть ножку. Кто-то меняет угол зрения, уходя, например, в такой психологически непростой финт, как радикальное принятие. А кто-то смотрит и размышляет, что бы такого полезного извлечь из того и из другого, не надевая пачки. Это, например, я, потому что не люблю балет. А вот внутренний Критик и Самозванец у меня тоже есть, правда, они переквалифицировались в управдомы моей психики. Завидно, хорошая профессия.
Пойдем по порядку. Радикальное принятие (РП) — готовность принимать себя и жизнь как есть и максимальная свобода от негативных эмоций, которые это может принести, прежде всего от самоедства. Звучит сложно, а для многих и спорно. «Это что, надо сесть на диван и гладить себя по головке? Так и перестать развиваться недолго!» Ну вообще нет. Принятие (даже не радикальное) не меньшая работа, чем необыкновенный кросс за идеалом. А может, и б
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.
Австрия, 1755 год. Императрица Мария Терезия бьётся за то, чтобы жизнь подданных стала благополучнее и безопаснее, а свет Науки и Справедливости достиг каждого уголка страны. Но земли Габсбургов огромны: где-то не стихают бунты, а где-то оживают легенды и сама ночь несёт страх. Когда в отдалённой провинции начинаются странные смерти, в которых местные жители винят вампиров, императрица отправляет проводить расследование Герарда ван Свитена – врача, блестящего учёного и противника оккультизма. И Мария Терезия, и доктор настроены скептично и считают происходящее лишь следствием суеверий и политических интриг.
1870 год, Калифорния. В окрестностях Оровилла, городка на угасающем золотом прииске, убита девушка. И лишь ветхие дома индейцев, покинутые много лет назад, видели, как пролилась ее кровь. Ни обезумевший жених покойной, ни мрачный пастор, слышавший ее последнюю исповедь, ни прибывший в город загадочный иллюзионист не могут помочь шерифу в расследовании. А сама Джейн Бёрнфилд была не той, кем притворялась. Ее тайны опасны. И опасность ближе, чем кажется. Но ответы – на заросшей тропе. Сестра убитой вот-вот шагнет в черный омут, чтобы их найти.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
Лаконичное и обманчиво простое руководство по писательскому мастерству, которое научит видеть и чувствовать определенные элементы прозаического текста, техники и режимы повествования; различать эти элементы, чтобы эффективно использовать их и оттачивать мастерство. Каждая глава включает примеры из мировой классики с остроумными комментариями Урсулы Ле Гуин и упражнения, которые можно выполнять в одиночку или в группе. Все упражнения тренируют основные элементы нарратива: как рассказывается история, что движет ее вперед, а что тормозит. На русском языке публикуется впервые.
Внутренняя сила скрыта в каждом из нас, нужно лишь осознать это. В этой книге потомственный шаман-тольтек дон Хосе Руис делится историями, практиками и медитациями, которые помогут раскрыть свой природный потенциал и выйти на новый уровень самопознания и жизни.
В своей новой книге Дмитрий Горелышев дает аналитические и раскрепощающие упражнения для рисования набросков с фигуры, рекомендации по организации личной практики, а также ответы на наиболее часто задаваемые вопросы. Эти упражнения помогут как начинающим рисовальщикам, будь то иллюстраторы, художники-любители или студенты художественных вузов, так и профессиональным художникам разнообразить практику рисования человека, сделать ее по-настоящему увлекательной и полезной.
Авторская методика Александра Рыжкина из 6 этапов, основанная на двадцатилетнем опыте преподавания, — уникальное прикладное пособие для всех, кто хочет овладеть навыками академического рисунка головы человека. С помощью пошаговых указаний и подробных пояснений вы добьетесь искусного исполнения, глубины, цельности и выразительности рисунка в своих работах.