Причеши меня - [88]
Версия третья. Башмачки, солдат — все ерунда. Девочка просто впечатлительная и испугалась его. То, что он потрогал ее обувь, ничего не значит. Но бедняжка больна пляской святого Витта или наследственной шизофренией. Вот и стала танцевать, триггер какой-то сработал. Ну а что, логично же. Нет на свете никакой магии, это все ересь. Мы восхитительны! А наша история — обычный реализм. В чем его механика, думаю, понятно: в законах биологии, генетики, физики, психологии, социологии.
И наконец, версия четвертая. Она гласит, что все три наши предыдущие версии имеют право на жизнь. Все их можно предположить, но в каждой есть что-нибудь, что намекает и подталкивает к другой. Может, девочка проклята дьяволом: мужик-то подозрителен, да еще на левую ногу хромает. Может, башмачки родом из другого мира: городок-то древний, с историей, в нем наверняка есть каменные ворота, через которые в прошлом уже являлись разные странные гости. А может, девочка и больна. У мамы-то, возможно, шизофрения была. Все можно в той или иной мере предположить, но ничего — в полной мере опровергнуть. Ну? Мы восхитительны! А наша история — магический реализм. Ключ к его механике, как ни парадоксально, в некотором смысле отсутствие одной определенной механики. Читатель сам выбирает, как объяснить злоключения героини. И это, по-моему, отличный ход, потому что и в жизни мы далеко не всегда понимаем, почему сталкиваемся с тем или иным событием. Ведь мир куда загадочнее, чем мы думаем. И лежит шире нашего восприятия. Короче,
• фэнтези говорит: тебе нужно верить в мою систему мироустройства;
• мистика говорит: тебе нужно верить в темные силы и бояться их;
• магический реализм говорит: тебе можно верить в это. И в это. И в это. Но я ничего тебе не скажу, только намекну, а ты разбирайся сам. И именно такая необходимость жонглировать сразу несколькими картинами мира, не разрушая ни одну, и делает его таким крутым. Ведь это огромный труд.
(Не)порядок в голове
Где прячутся пределы совершенства?
Есть мнение — и мне оно очень нравится, — что главное, чего нужно добиться человеку, создающему что-то (кексики, дизайнерские клумбы, книги), — это соответствие физических результатов тому, что изначально возникло в голове. У художников неслучайно обилие шуток на тему «в моем воображении все было лучше». Грустно, когда это не юмор, а крик отчаяния или неловкая защитная реакция на замечания.
Все мы в какой-то момент себе это говорили, а кто-то все еще продолжает. Если у вас с первой попытки, без множества ошибок, доделок и нюансов, получилось воплотить shinin’ new idea в такой же shinin’ new результат, вы очень-очень круты, честь вам и хвала. Мне такие коллеги, как минимум в литературе, не встречались, и я не из них. Это важное замечание. Надеюсь, его услышат все, кто, наблюдая за «успешными ребятами» в соцсетях, годами стремится к «идеальному» черновику, «крутому» арту и «лакшери» блюду и потому никак не допишет, не дорисует и не приготовит хотя бы первый вариант.
Мой любимый, пусть и немного гротескный, пример — персонаж Альбера Камю в романе «Чума» (я же обещала, что мы его вспомним!). Городской чиновник, «маленький человек» Жозеф Гран — именно из тех, кто, всю жизнь мечтая написать что-нибудь стоящее, в итоге никак не может уйти дальше первой главы в лучшем случае и первого абзаца — в худшем. У храброго по жизни, симпатичного, но очень робкого в творчестве перфекциониста Грана бесконечно повторяющееся, многократно переписываемое предложение всего одно:
Прекрасным утром мая элегантная амазонка на великолепном гнедом коне скакала по цветущим аллеям Булонского леса[30]…
И все ему не то, и все не так: ритм и стиль, соотношение длины слов и сам образ. И скачет, скачет в никуда амазонка, пока жизнь Грана проходит.
Даже без гротеска, мне кажется, проблема понятна: мы все очень-очень хотим абстрактно быть лучше. Нет, не так — быть совершенством, что еще абстрактнее. Нас науськивают на это взрослые, заставляя идеально застилать кроватку и выдраивать комнату. Нас подстегивают учителя, взращивая на отвратительной системе отметок и превращая такую базовую потребность, как получение среднего образования, в токсичный, некомфортный бег в мешках, где постоянно приходится сравнивать себя с другими. Этому — пятерка. Тому — четверка. А тебе, неудачник, — тройбан. Старайся лучше. И еще. И еще! Как, не можешь? Валя может, а ты — нет? А тут еще и соцсети, обиталища «успешных ребят». Да, да, тех, у которых постоянно выходят книжки, на все всегда хватает времени, а каждый завтрак — шик-блеск с семгой, микрозеленью и авокадо. Порой это демотивирует, а главное, сбивает с толку, ведь для большинства упомянутых «успешных ребят» и отметки в школе, и профиль в Сети — просто смесь личного бренда и социальной маски, помогающей укрепить броню. То, что они не делятся проблемами, совершенно не значит, что у них их нет. Как минимум одна довольно распространена. Тотальный страх, что стоит расслабиться — и бренд рухнет, успех уйдет, а без бренда и успеха исчезнет и любовь. Это, впрочем, лирика. Главная мысль в другом: то, что у кого-то — якобы! — все получается сразу и выглядит красиво, не значит, что вы должны бесконечно подпрыгивать, пытаясь получить те же результаты. Золотая пыль, в которой мы сверкаем, — вещь крайне субъективная. У каждого она своя, а еще ее легко перепутать с туманом войны — установкой «не рассказывать о стратегиях и тем более о провалах, рисовать только позитивную и/или устрашающую конкурентов картинку». Кто-то успешно руководит бизнесом, но ради этого отказался от семьи. Кто-то окружен друзьями и «постоянно тусуется», но на самом деле просто боится одиночества, а от людей этих давно устал. Кто-то получил крупную награду или грант, но пошел ради этого на серьезную сделку с совестью. Чьи-то книги обожают, но ради этого человек прошел через ад редактуры, а то и нанял гострайтера. У кого-то есть все-все-все, чего душа желает… кроме ментального здоровья. И многие из этих людей молчат. Именно поэтому лучше за ними и их успехами не гнаться. Кстати, книга, которую мы не так давно упоминали, — «Будь у меня твое лицо» — во многом об этом. О том, как рядовые корейцы относятся к своим k-pop айдолам. Глядя на певицу, пришедшую к хирургу делать подтяжку, одна из героинь говорит: «Я бы прожила твою жизнь лучше, будь у меня твое лицо». Это даже не зависть, это… досада. Что решительных шагов в собственной жизни сделать не получается. А певица-то несчастна.
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.
Австрия, 1755 год. Императрица Мария Терезия бьётся за то, чтобы жизнь подданных стала благополучнее и безопаснее, а свет Науки и Справедливости достиг каждого уголка страны. Но земли Габсбургов огромны: где-то не стихают бунты, а где-то оживают легенды и сама ночь несёт страх. Когда в отдалённой провинции начинаются странные смерти, в которых местные жители винят вампиров, императрица отправляет проводить расследование Герарда ван Свитена – врача, блестящего учёного и противника оккультизма. И Мария Терезия, и доктор настроены скептично и считают происходящее лишь следствием суеверий и политических интриг.
1870 год, Калифорния. В окрестностях Оровилла, городка на угасающем золотом прииске, убита девушка. И лишь ветхие дома индейцев, покинутые много лет назад, видели, как пролилась ее кровь. Ни обезумевший жених покойной, ни мрачный пастор, слышавший ее последнюю исповедь, ни прибывший в город загадочный иллюзионист не могут помочь шерифу в расследовании. А сама Джейн Бёрнфилд была не той, кем притворялась. Ее тайны опасны. И опасность ближе, чем кажется. Но ответы – на заросшей тропе. Сестра убитой вот-вот шагнет в черный омут, чтобы их найти.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
Лаконичное и обманчиво простое руководство по писательскому мастерству, которое научит видеть и чувствовать определенные элементы прозаического текста, техники и режимы повествования; различать эти элементы, чтобы эффективно использовать их и оттачивать мастерство. Каждая глава включает примеры из мировой классики с остроумными комментариями Урсулы Ле Гуин и упражнения, которые можно выполнять в одиночку или в группе. Все упражнения тренируют основные элементы нарратива: как рассказывается история, что движет ее вперед, а что тормозит. На русском языке публикуется впервые.
Внутренняя сила скрыта в каждом из нас, нужно лишь осознать это. В этой книге потомственный шаман-тольтек дон Хосе Руис делится историями, практиками и медитациями, которые помогут раскрыть свой природный потенциал и выйти на новый уровень самопознания и жизни.
В своей новой книге Дмитрий Горелышев дает аналитические и раскрепощающие упражнения для рисования набросков с фигуры, рекомендации по организации личной практики, а также ответы на наиболее часто задаваемые вопросы. Эти упражнения помогут как начинающим рисовальщикам, будь то иллюстраторы, художники-любители или студенты художественных вузов, так и профессиональным художникам разнообразить практику рисования человека, сделать ее по-настоящему увлекательной и полезной.
Авторская методика Александра Рыжкина из 6 этапов, основанная на двадцатилетнем опыте преподавания, — уникальное прикладное пособие для всех, кто хочет овладеть навыками академического рисунка головы человека. С помощью пошаговых указаний и подробных пояснений вы добьетесь искусного исполнения, глубины, цельности и выразительности рисунка в своих работах.