Причём тут менты?! - [75]

Он не ответил. По тому, как смягчились вдруг черты лица этого местного Нострадамуса, по тому, как вдруг окончательно остекленели его глаза, я понял, что он собирается провести демонстрацию своих возможностей, выдать образец футурологических изысканий из наркотического транса.

— Пойдем отсюда! — с омерзением в голосе приказал Атас.

На него зашикали. Поскольку человеку с разбитой башкой проще стоять, чем ходить, я тоже не сдвинулся с места. Презрительно пожав плечами, Атас заткнулся. За оградой по черт знает какой линии порыкивали дикие машины, вокруг нас шуршали робкие шаги невидимого дождя. И вот эту относительную тишину неожиданно прорезал приятный голос, мне не сразу удалось поверить, что это говорит Наркуша:

— Энди дышал и поэтому многое видел, Многое скажет — возможно, тогда и спасется. Будут Балканские войны, выстрелы, кровь! Кончится тем, что две силы поспорят за предсказателя!

Каким-либо особым ритмическим построением его речь не отличалась, однако он говорил нараспев, а поскольку настоящий Нострадамус всегда записывал свои предсказания четверостишиями, кстати, обыкновенно такими же корявыми и невразумительными, поэтому я и представил вам этот образец параноидального бреда в виде катрена.

— Я знаю одну силу, которая поспорит с ним уже сейчас! — От злобы Атас так изменился с лица, что на мгновение мне показалось, что в сквер вдруг проник отблеск разрешающего сигнала светофора.

Но нет, просто так позеленел мой приятель. Признаться, я, наверное, все же на что-то надеялся, уж больно убедительно познакомившие нас с Наркушей ребята рассказывали о его способностях. А он, выдав вышеприведенную информашку, похоже, совсем отрубился, во всяком случае, из его мокрых губ выпал тлеющий мундштук от недо-куренного косяка.

Последние силы покинули меня, и я тяжело опустился на скамейку. И даже не подпрыгнул, вспомнив, какая она мокрая.

Не подпрыгнул, потому что в тот момент, когда Атас было уже шагнул к обманувшему наши надежды мерзавцу с понятными намерениями, остальные присутствующие вдруг прервали свое благоговейное молчание:

— Ничего себе! Вот это да! Ну, Наркуша, молодец! Ну, выдал! Точно! Как это я не додумался! И я не сообразила! Верно! Отлично! Точно!

Я так и остался сидеть в луже на скамейке. Атас остановился. Мы с ним посмотрели друг на друга. Какая-то машина на улице, разворачиваясь, на мгновенье осветила всю сцену.

Свет фар выхватил из мрака лица наших новых знакомых. Они сияли и сами по себе — от восторга. Конечно, я своей проповедью в предбаннике рок-клуба заслужил, чтоб и надо мной поиздевались, но представлялось уж слишком сомнительным, что все это надругательство над здравым смыслом могло оказаться срежиссированным заранее. Похоже, и Атас так решил.

— Что «отлично, точно»?! — рявкнул он.

Чуть грубовато — чтоб скрыть смущение.

Но эти иллюминаты не обратили никакого внимания на интонацию этого вопроса.

— Энди! Энди! — наперебой затараторили они.

Их радость была пламенней любви стареющих интеллектуалок.

— Точно, Энди вполне может!

— Может — что? — терпеливо допрашивал Атас.

— Ну, мог видеть ваших друзей, может знать про них… И как это Наркуша смог догадаться!

— Я-то не доперла сразу, потому что его сегодня нет!

— Кого?

— Энди! Вчера и позавчера тусовался, а сегодня не пришел!

Что-то начало проясняться. «Будет еще один труп», — вспомнилось мне пророчество Атаса. Бедный Энди!

— Я даже вспомнила… ну, я говорила, что я вчера этого вашего друга видела, его все видели… но я только сейчас вспомнила, что они действительно с Энди о чем-то заговорили, потом пошли на улицу курить… Ой, Наркуша, ну ты потряс!

Прорицатель очнулся:

— Я не облевался? Что-то мутит!

Хорошо было бы от него отодвинуться, но к чему елозить по мокрой скамейке? С трудом, но мне удалось подняться. Атас расценил это по-своему.

— Славно! — сказал он невыразительным, бесцветным тоном, наверное, уже успокоился. — Славно! Значит, Энди! А где Энди живет, знает из вас кто-нибудь?

— Какой Энди? — вдруг заинтересовался Наркуша.

— Энди! Энди Достоевский! Помнишь?! Ты ж его знаешь!

— Ха, я и про него что-то сказал… — удивился Наркуша и начал сосредоточенно шарить что-то по своим карманам, скорее всего спичечный коробок с анашой.

— Достоевский? — задумчиво протянул Атас. — Хорошо, фамилия редкая. Ну и где этот Андрей Достоевский живет? Как его найти?

Все смущенно замолчали, а мерзавец Наркуша цинично хрюкнул. Атас недоуменно посмотрел на меня.

— Скорее всего это кликуха, Атас, — устало пояснил я.

Этот парень гораздо умнее меня в некоторых областях знания, но порой — как ребенок, честное слово!

— Да, кликуха, — оживились меломаны, наркоманы и татуированная красавица, — кликуха, конечно, от слова «доставать», доставу-чий он, этот Энди…

— Так как его найти?! — заорал Атас.

Безусловно, мы оба — и взбешенный Атас, и я, болезный, — предпочли бы просто получить адрес. Но, оказалось, что Энди «может, просто на Климате застрял», да к тому же «у него еще с фазером нелады, он посторонних в квартиру не пустит». Слава Богу, Атасу хватило такта не спрашивать, что такое «фазер», не шоколадка ли? В итоге в довесок к словесному портрету и адресу — а Энди, оказалось, жил в большой коммуналке с родителями и энным же количеством соседей на Лиговке, мы получили еще и провожатого.