МЕСТЬ АФРОДИТЫ.
Вряд ли кто-нибудь из читателей, по крайней мере, в ближайшие лет четыреста, сможет оживить в своей памяти события две тысячи триста...- ого года.
Хотя... ведь все происшедшее тогда - с этим никто не спорит! - оказало огромное влияние на судьбу всего человечества, изучалось не только представителями эмоционально-волоконных и электронно-оптических масс-медиа, но и ведущими учеными планеты. И все они, как ни странно, без особых разногласий, пришли к выводу, что земляне, после этого кратковременного эмоционального катаклизма, соединенного с культурным шоком, нисколько не пострадали. А сама Земля, с ее оздоровившемся - да, да, именно "оздоровившемся", говорили эти ученые и комментаторы, - итак, оздоровившемся населением, лишь вернулась на "естественный путь развития личности", с которого свернула-де (будто это орбита!) в конце ХХ, в начале ХХ1 - ого веков.
Впрочем, лучше я расскажу эту историю "культурного шока и эмоционального катаклизма" так, как я вижу ее сам. Причем сейчас в мои задачи не входит описать всё, что творилось тогда на Земле, это блестяще сделали специалисты. Не решился я и описывать операцию ( культурную катастрофу?) "Месть Афродиты" во всем ее многообразии - это потребовало бы от редакторов журналов начала ХХ1-ого века предоставить мне слишком много страниц, а я тоже человек и потому - жалость имею.
Я даже избежал соблазна поместить действие в один из крупных городов - хотя бы и в родной Пост-Петербург, - хотя, говорят, для достижения коммерческого успеха требуется ставить на поток многостраничные саги с продолжениями, насыщая страницы многочисленными героями... - но зачем стремиться лепить роман или модную нынче сагу с устремляющимися в бесконечность продолжениями из кип посвященных тому времени отчетов ученых и докторов?
Так что, когда вы прочтете слово КОНЕЦ, прошу, осознайте его огромную, чуть кривоватую мощность: продолжений не будет.
Ведь мои герои проживали в одном из небольших, но многочисленных "таунов", как давно уже, после выведения из Пост-Петербурга различных НИИ и академических институтов, на западный манер питерские "яйцеголовые" стали называть свои города-спутники (архитекторы плана проекта "Туристический Петербург" хотели создать нечто вроде небольших копий "Силиконовых долин", но получилось, как всегда...).
К две тысячи трехсотым годам, правда, в таунах жили не только ученые, да и сама грань между "яйцеголовыми" и остальными людьми - тоже ставшими умниками как на подбор, каждый в своей области, - грань эта уже почти в стерлась. В каждом тауне вокруг большого города много селилось различных людей. И затей на всех хватало.
Избавившись (или считая, что - избавились,) от многих комплексов психопатологического средневековья - как называли конец ХХ века, - ученые, спецы, наладчики разных профилей работали по 12 -16 часов в сутки, затем занимались психической и физической коррекцией своего духа и тел. "Быть бодрым"! - для духа, "Быть крепким" - для тела, вот основные лозунги с которыми трудились и активно отдыхали люди ХХ111 века.
...Впрочем, были и другие призывы к самому себе и окружающим, за стремлением и доброй волей следовать которым порой приглядывали люди из Службы Планетарной Безбедности - в, основном, психологи, сексопатологи и физруки. Впрочем, сказать правду, вмешивались они крайне редко. А если им и приходилось это делать - то так ненавязчиво, что никто из соседей или родственников (а соседи часто знают нас лучше родственников, это факт, дошедший от коммуналок до соседей по одному сверхсовременному городку-тауну) не замечал, изменился ли их близкий, исчезнув и появившись вновь после - конечно же, всегда добровольного! - похода к врачу.
Это конец.
Не тот еще, о котором я предупреждал - а, так сказать, конец в его промежуточном состоянии, от вялости к бодрости. Говоря иначе, конец вступления, уже вполне напрягшийся для того, чтоб познакомить вас с моими главными героями.
Вот Олега Викторовича Сосновского или его биологического реципиента, Ирину Туманцеву приглашать к врачам не взбрело бы в голову и самому подозрительному психологу или сексопатологу..
...Олег Сосновский откинулся на спинку рабочего кресла, тихо и удовлетворенно вздохнул. В обзорные экраны на стенах были видны все три пятидесятиэтажных дома тауна. Все три гигантских, построенных по пирамидальному типу, с оптимальной атмосферой и парком на самом широком, первом этаже, здания были окружены дикой, неухоженной растительностью. Когда-то от любого города-спутника, от одного к другому, и от каждого - к мегаполису - шли хайвэи, скоростные шоссе. Но в начале прошлого века, с изобретением левитационных машин, надобность в широких шоссе с бесчисленными виадуками отпала. Часть разобрали, часть утилизировали, какие-то части хайвэев остались, теперь уже скрытые пробившими и гудрон и асфальт побегами трав и деревьев, высоко над которыми жители Земли рассекали на принципиально новых летательных аппаратах-левитанах. Теперь растительность там, внизу, постепенно превращалась в непроходимые заросли. Помогло этому и глобальное потепление климата.
