Месть Афродиты - [3]

Пальцы порхнули по клавишам. Стекло на окне поднялось, воздух из эр-кондишэна чуть посвежел, в нем добавилось ароматов - озона и пихты. В комнату вкатился похожий на пластикового омара бесшумный домашний робот.

- Убери, дай новую, - приказал Олег Викторович, массируя обнаженный

торс.

Робот подкатился к валявшейся на полу влажной безрукавке, моментальным движением одного "щупальца" подхватил ее и мгновенно отправил в электродную печь. Другим манипулятором он, в то же время, успел достать из встроенного шкафчика новенькую рубашку и протянуть ее Сосновскому.

- Свободен, - не глядя, отпустил Олег Викторович робота и вновь

потянулся холеными пальцами к пульту. С привычной ловкостью послал запрос в компьютерную систему тауна. На дисплее вспыхнул ответ:

" Алексей вернулся лицея 15-37. Успеваемость: дополнительный

запрос. Процесс питания пропустил. 15-41 послал заказ магазин

Здоровякова. Магазином Здоровякова связи заказом Алексея

снято со счета 899 СТАДЕ 15-42. Заказ прибыл апартаменты

Алексея 15-50. Данное время Алексей находится заказом

гигиеническом зале."

Олег Викторович ощутил легкий прилив неприятных эмоций. Чуть не выругался. Генетически и официально Алеша являлся его сыном, но воспитывать его было трудновато. Конечно, он делал скидки на переходный возраст, как ему и советовали психологи, которым Сосновский поверял свои проблемы, но все же! "Да, пожалуй, последнее время, его поведение является самым дестабилизирующим фактором в моей жизни. Что ж... опять пропустил обед, транжирит деньги. Интересно, что он купил у Сергея Паныча Здоровякова, что сразу отправился в гигиеническую? Хотя, кого я обманываю?! Известно, что! - гигиеническая зала была одним из немногих помещений с которыми этические законы запрещали устанавливать видеосвязь, - известно уж, что можно купить в этом магазине на такую сумму!"

Пальцы Сосновского опять трепетно коснулись клавиш: "так, это его чуть-чуть прижмет. А теперь, наверное, надо поговорить с самим растратчиком!"

- Алеша, ты меня слышишь? - аудиосвязь функционировала с любым из помещений тауна.

- Да, отец, - голос Алеши звучал прерывисто. Даже со всхлипами.

Если бы Сосновский не догадывался почти со стопроцентной уверенностью, отчего у четырнадцатилетнего подростка сейчас такой голос, он бы встревожился.

- Зайди, я в кабинете, - сухо попросил он.

- Сейчас... - почти простонал Алеша, - а-а... сей-час... уф!

Но Олег Викторович и в этих звуках не услышал ничего, что могло бы внушить ему беспокойство. С горестной улыбкой на мужественном лице он развернул кресло к дверям межуровнего лифта. Когда те плавно разъехались Олег Викторович уже успел придать своему лицу суровое выражение.

В вошедшем Алеше еще почти ничего не напоминало атлетическую фигуру его отца. Это был подросток с бледным лицом, по-мальчишески нескладной фигурой, которую не скрывало просторное кимоно скромной расцветки ученика лицея. "Даже и не переоделся!" - сам того не желая, Олег Сосновский еще больше нахмурился. Биологический отпрыск никак не выглядел на лучшую генетическую конструкцию среди юношей своих лет. Косметологи и эндокринологи не смогли убрать с его лица возрастные прыщи. Они стали особенно заметны, когда Алеша, подойдя к отцу, откинул со лба белокурую челку.

- Итак, Алеша, ты опять истратил довольно большую сумму без моего

разрешения, даже не поставив меня в известность. Хочу сказать, что я только что послал информацию господину Здоровякову, чтобы, в дальнейшем, он принимал заказы только от меня лично.

Алеша кивнул, но видно было, что он обиделся:

- Я думал, отец, что ты мне доверяешь. Я верну эти девятьсот единиц.

И упрямо замолчал.

- Всё? Можно мне идти? - наконец, отрывисто спросил он своим до сих пор

говорил чуть прерывистым голосом.

- Подожди. Сынок, что с тобой происходит? Ты думаешь, я не понял,

что ты приобрел у Здоровякова? Очередную аушку?

Алеша пунцово покраснел.

* * *

Дружно, легко рассмеялись бессмертные Боги на старом Олимпе,

Лишь появилась меж ними опять Кифирея в прелестных одеждах.

Триста уж лет миновало с тех пор, как могучий Зевес- громовержец,

Сердцем ретивым озлясь на проказы Эротов и дивной Киприды,

Три сотни лет заповедал ей всех - и блаженных бессмертных, и

смертных

Не возжигать сладострастьем и страстью...

...и выгнал с Олимпа.

Срок не большой, - но тягучей тоскою измаялись славные боги,

Вялость сковала их буйные игры, а позже и мощные члены:

Гладит жену или дочь Зевс по их сладострастно раскинутым ляжкам:

Нет уж былого огня, "ни к чему баловство!", - так, вздохнув, они

скажут.

Иль Аполлон златокудрый Гермеса лукаво, как прежде бывало,

За поясницу мальчишечью крепко притянет - неладное выйдет:

Не возгорятся; в глаза поглядят - от неловкости оба заплачут.

Вот почему рассмеялись блаженные боги на старом Олимпе,

Лишь появилась средь них вновь Киприда в шуршащих желаньем

одеждах.

Гера - воловьи глаза, вся дрожа, обратила к ней первое слово:

"Пеннорожденная, тяжко бессмертным, жить скучно без игр

Эротов,

Радостно видеть тебя нам и этих коварносмешливых мальчишек!"

Тут "Эоэ!" воскричали уставшие от воздержания боги.

Лишь Артемида, что, девственночистая, в вечной вражде с Афродитой,