Месть Афродиты - [4]

Меткое к ней обратила , насмешливо-гордое, едкое слово:

"Эой, Киприда! Похоже, что нынче одни лишь бессмертные боги

Видеть так рады тебя и хотят в сладострастной игре сопрягаться.

Аргоубийца и тот под туникой уже так чрезмерно напрягся!

Люди ж давно позабыли тебя, переменчива память у смертных!"

Захохотал тут Кронид, Артемиде прекрасной случайно в поддержку:

" Ох, дочь Латоны, и верно, права ты! Послушай меня, о Киприда:

Только изгнал я тебя, Киферея, смущавшая многих, но многих

Страстью на подвиг любви вдохновлявшая стрелами метких Эротов,

Люди забыли тебя, устрашась... не могу... обезьяны зеленой!"

- Хохот утишил Зевс-тучегонитель и слезы от глаз своих отер.

- "Ныне ж, - продолжил, - трезубцем клянусь Посейдона, и вовсе забыли

смертнорожденные изнеможение сладостной битвы любовной.

Разве что кошки одни тебя чтут там сейчас, Афродита и эти...

...ох, обезьяны зеленые... Только не хмурь ты гневливые брови:

Злую болезнь я наслал на людей, за тебя осердившись безмерно.

Все же избегли они черных Кер, и теперь вожделеют к машинам!" -

- Хохот Зевеса просыпался бликами молний и дрожью Олимпа.

Сладкоречивая, так, обольщая, сказала богам Афродита:

***

- Молчишь? Может, ты хочешь сказать, что я не прав? -

голос Сочновского-старшего слегка изменился. Он спрашивал уже с большим участием к судьбе сына.

- Да нет, ты прав, отец, - Алеша совсем забруснявел и опустил было голову,

но потом нашел в себе силы посмотреть Олегу Викторовичу в глаза и с неожиданной твердостью признаться:

- Да, я купил себе новую аушку.

- Ох, Алеша, у тебя ведь было уже две? Или три? И вот новая... Ты

не хочешь подумать о том, что такое количество удовлетворителей уже

как бы избыточно для одного индивидуума? Или я, предполагая это, ошибаюсь?

На этот раз Алеша промолчал.

Не дождавшись ответа, Олег Сосновский помолчал и продолжил уже почти нежно:

- Тебе ведь скоро пятнадцать, не думай, что я забыл, что сам испытывал в

твоем таком возрасте, да и консультации специалистов по переломному периоду... М-де. В мое время, этот отрезок взросления, кажется, назывался "переходным". На взгляд дилетанта в этой области, более удачное название: пришло время переходить - переходи, обычное дело, но зачем же ломать? Ломать - это как-то... м-де... - Олег Сосновский вновь вернулся к более щекотливому моменты беседы, собственно поводу, из-за которого он ее и затеял, и повторил, - тебе ведь скоро пятнадцать. Конечно, в таком возрасте, когда эротика довлеет над рациональным мышлением две-три личные аушки - вполне допустимо. Хотя, как ты знаешь, и я сам, и твоя мать, да и многие твои ровесники прекрасно обходятся двумя автоматическими удовлетворителями. Однако меня беспокоит не это. И даже не деньги, ты же знаешь. Но, сын, дело в том, что твое поведение в целом кажется мне... ну, не странным, а как бы свидетельствующим о некоторой душевной раскоординированности. Например, ты уже почти две декады нарушаешь свой индивидуальный режим. Вспомни, ты же сам, еще год назад, считал его оптимальным для твоего развития и жизнедеятельности. И мы с твоей матерью, на родительских... на правах подобранных для твоего появления на свет доноров, наконец, поинтересовались тогда этим твоим лайф-планом и ТОГДА, заметь, я говорю ТОГДА нашли его превосходным. Но вот одно твое отклонение, другое, план уже перестает соответствовать... Да ты сядь! - спохватился Олег Викторович, подсознательно радуясь, что нашел повод прервать беседу, начавшую уже напоминать плохую, без предварительного конспекта, лекцию. Нажатие кнопки - и за спиной Алеши вырастает кресло из мягкой пластмассы. Сжав челюсти, с излишней для такого простого действия решительностью, Алеша расположился так, чтоб кресло не смогло его удобно охватить. Знал он эти успокаивающие гостевые кресла!

Смотреть на отца Алеша по-прежнему избегал.

- Ну, сынок, может быть, ты объяснишь мне, что с тобой происходит,

если ты еще не потерял способности вести диалог? Как обстоят дела с твоей интеллектуальной совестью? Или я пропустил момент, и ты уже настолько увлекся аушками, что превращаешься во второго Ловласа?

Алеша вздрогнул. Мысль о Ловласе, герое популярного эмофильма, "Новый Ловлас", сыгранного "звездой передачи эмоций" актером из Франко-Канады Максом Лефлером, не приходила ему в голову. Сюжет фильма был предельно прост: некий Ловлас (Макс Лефлер), сын миллиардера, решил обходиться без врачебных консультаций и полностью зациклился на отправлении своих половых функций. Он их искусственно разжигал, забил весь особняк - огромный дом в супертауне Квебека, - многочисленными аушками самых всевозможных модификаций и , к концу фильма, только и эксплуатировал их в различных режимах, полностью забросив любой труд, даже умственный и спортивный, если он не был как-то связан с его сексуальной манией, несомненно, перешедшей в патологию. Фильм так и кончился: главный герой, с нелепой ухмылкой, окруженный всевозможными (некоторыми - в рабочем режиме!) аушками. Конечно, режиссеров фильма во многом упрекали, но те только разводили руками: "сначала мы хотели снять комедию, но Макс..."