Прибайкальская кадриль - [11]
Макеевна. А? Но. Туда, вроде.
Лида. Убили, чует мое сердце. Кирпичи пропадают, папиросы украли, у Арефьевых, говоришь, пропажа. Поди, целая банда в поселке окопалась. Преступность-то растет с кажным часом. Сбегаю на берег, что ли, вдруг чего выведаю. Или аи да со мной, а то одной боязно.
Макеевна. Не, не пойду, по хозяйству — черт ногу сломит. Беги, день еще белый, не бойся.
Лида. Пошла. Штаны пока никуда не девай, побереги для доказательства.
Макеевна. Поберегу — поберегу. Лети.
Лида вышла за калитку, но тут же вернулась. Бежит к сарайчику, начинает дергать дверь.
Теть Лида, ты куда?!
Лида. Валентина там Арефьева до тебя идет. Сталкиваться с ней не хочу, упрячусь пока тут. Ты в дом ее замани, я и выскочу. Как закрыто тут, не пойму? Изнутри, что ли?
Макеевна. Дак лучше в дом иди…
За калиткой слышен голос Вали: «Маке-е-вна!» Лида сильно дергает дверь. Сорвавшись с крючка, дверь распахивается, Лида скрывается в сарайчике, захлопнув за собой дверь. Появляется Валя, несет на коромысле воду.
Валя. Хотела мимо пройти, гляжу, калитка нараспашку, ноги сами завернули. Вода у вас на колодце прямо-таки сахарная. Пила счас, чуть не облилась. Лекарство — не вода.
Макеевна. Лекарство горькое.
Валя. И горькое, и кислое, и сладкое.
Макеевна. Счас, поди, подерутся там.
Валя. Где?
Макеевна(показала на дверь сарайчика). Там.
Валя. А кто там? Живность какую завела?
Макеевна(прислушиваясь). Не пойму. Тихо… (Стучит в дверь.) Они почему молчат-то?
Валя. Ты про кого говоришь?
Макеевна(шепотом). Звягинцевы там. И Лида, и Николай. Попрятались молчат. Может, счас выйдут?
Валя. Ой. (Схватила, было, коромысло, но бросила его и кинулась в дом.)
Макеевна. А ты куда?
Валя. Не выдавай меня! (Исчезла в доме.)
Макеевна(помолчав). Старики-то как с ума сошли, ты посмотри. Счас, ако, мне с двух сторон костылять начнут.
И вдруг из сарайчика и из дома одновременно послышался истошный женский визг. Во двор выскочили Валя и Лида. Не обращая друг на друга внимания, схватили свои коромысла и бросились ими подпирать двери: одна дверь дома, другая — сарая.
Валя. Ой, держите!
Лида. Макевна! Бандит у тебя! Бандит в сарае! За вениками!
Валя. Да где?! В доме он! Под столом! Ноги голые! Ой, скорее! Ой, помру!
Лида. Счас всех нас порубает! Лом! Лом тащите! Там он, в углу!
Валя. Не в углу! Под столом! С голыми ногами! Под столом торчат, я ж видела!
Лида. Я слепая, что ли? Под вениками шубуршится! Рычит… Прямо дуры какие-то… Ну, вон! Вон! Слышу его!
Валя. Дак и я слышу! Шлепает! По горнице ногами шлепает!
Макеевна. Ну и шлепает! Ну и шубуршится! Чего орать-то? Весь поселок ко мне счас во двор сбежится из-за вас.
Лида. Дак не стой! Зови народ-то! Макевна!
Валя. Ой, давай! Подымай население! Макевна! Кого-нибудь зови!
Макеевна. Ну и позову, ну и чего делать будете?!
Лида. Арестуют пусть! Или всех нас посечет!
Валя. Хоть свяжут как-нибудь!
Макеевна. Дак мужики это ваши! Там дядь Саня, а там дядя Коля! Кого арестовывать?! Вязать кого?! Совсем спятили!
Пауза.
Из дома и из сарая слышны крики, стук. Лида и Валя, убрав коромысла, отступили от дверей. Двери распахнулись. На крыльцо дома вылетел и, не удержавшись на ногах, скатился на землю Саня, а из сарайчика вывалился Николай. Валя и Лида с визгом отскочили вглубь двора.
Да что ж вы, ёкалэмэнэ, так орете! И вправду, поселок сбежится! (Пауза.) Мужиков, вон, перепугали… встать не могут. Эй, орлы, подымайтесь. Чего залегли? Поди, все двери мне с петель посрывали. (Проверяет двери.)
Николай. Поясница, мативо!.. Схватило. Не могу разогнуться. Слышь, Саньк!
Саня. Да я сам-то… Коленку, кажись, зашиб.
Николай. Они, вишь, как резко открыли. Вы чё так резко-то?!
Саня. На камень, что ли, угадал… Или на кирпич твой!..
Николай. Какой кирпич, все в сарае. Ох, матушки, и не вздохнуть. Теперь неделю буквой «гэ» жить. (Стоит, согнувшись, держась за поясницу.)
Лида(показывая на Саню, Вале). Он почему голый-то у тебя?
Валя. У меня… Мой, вон, согнутый стоит, а это твой костылями сверкает. (Кричит на Саню.) Ты чё, совсем совесть потерял?! Тебе чё, уже и соседки мало, не удовлетворят тебя никто, что по одиночкам бегаешь?!
Лида(Николаю, ласково и зловеще). Ты про какие кирпичи счас говорил? Чего у тебя тут в сарае?
Николай. Ох, в глазах темно. Дай подержусь за тебя.
Лида. Макевна, он про какие кирпичи счас чесал? Не в курсе?
Макеевна. Вы токо меня никуда не приплетайте.
Валя. У нее мужики чужие по усадьбе без штанов гуляют, и не приплетайте… Хорошо устроились. (Сане.) Где низ-то твой?
Макеевна(подхватив штаны, идет к Сане). Да вот они! Одевай, дядь Саня; застудишь брякалки свои, а мне опять наговоры хлебать.
Саня пытается надеть брюки, ко из-за ушибленной ноги ему это удается с трудом. Все наблюдают.
(Не выдержав, начинает помогать.) Чуяло мое сердце, что не надо связываться… Теперь еще и в проститутки запишут, доиграюсь.
Валя(бросилась к Сане; оттиснув Макеевну, сама помогает мужу). А чё тут записывать, когда белыми нитками шито. Все видно.
Макеевна. Какими белыми? Глаза разуй, в обслуживании так не заделают!
Валя. И заделала, и обслужила, спасибо тебе. Давай трудовую, благодарность запишем.
Саня. Валь, ты кого городишь?! Штаны порвал, Макевна зашила, а тут Колька с кирпичами…
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)
В глухой деревне живут, каждая со своей семьей, три сестры. Их быт прочно переплетен меж собой и наполнен простыми и светлыми событиями. Ужас начавшейся войны меркнет в их чистых и уверенных в собственном счастье сердцах. Но далекие бои за Отчизну отзовутся в их судьбах не только потерей близких, но и поставят одну из сестер перед выбором в любовном треугольнике.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.