— Куп! — Она неожиданно закинула руки ему на шею. — Люби меня!
Купер не стал возражать. Он слишком нуждался в ней.
— Я не должен любить тебя, Эмили, — пробормотал он, касаясь губами ее губ. — Но, похоже, я не в силах сдерживаться.
Крепко обнимая его за шею, Эмили придвинулась к нему ближе, раскрывая губы навстречу его губам. Она никогда не хотела его так сильно, никогда не нуждалась в нем так отчаянно.
Ее страсть не удивила Купера. Огонь между ними никогда не гас. Настойчивость ее мягких губ, прикасающихся к его рту, лицу и шее, наполняла его таким огнем, что он не чувствовал в себе силы оттолкнуть ее.
Как голодный, он целовал и целовал ее губы, гладил ее волосы. Она расстегнула пуговицы его рубашки, освободила талию от джинсов, и пальцы заскользили по плоскому животу.
— Эмили, — застонал он. — Ты же знаешь, я не могу сопротивляться тебе.
— А я и не хочу, — пробормотала она. Ее руки переместились на грудь и замерли на его плоских сосках.
Купер расстегнул ее пальто. Чувствуя его желание, Эмили привстала, чтобы позволить ему снять пальто с плеч. Он лег рядом с ней и крепко сжал в объятиях.
Как давно она не чувствовала себя женщиной!
Его руки проскользнули под свитер к ее груди. Столкнувшись с тонким барьером кружев, пальцы неуклюже начали бороться с застежкой лифчика, пока наконец материя не была отброшена.
Ее груди налились в его руках. Застонав от нежных прикосновений, Эмили отстранилась, чтобы он смог стянуть ее свитер через голову. При виде ее наготы в тусклом свете лампы у него перехватило дыхание.
— Ты красивее, чем мне запомнилось, — проговорил он, опуская голову, чтобы поцеловать шелковистую кожу на ее груди.
Эмили запустила пальцы в его густые волосы.
— Знаешь, я столько раз мечтала снова быть с тобой… как сейчас!
— Не столько, сколько я, — хрипло ответил он, придавливая ее своим весом и снова ища ее губы.
Соприкасаясь с ней всем телом, он почувствовал выпуклость ее живота. Ребенок! Ребенок Кеннета. Как он мог забыть? Как он может заниматься с ней любовью, когда в ней живет ребенок другого мужчины?
Желание, пульсировавшее в его жилах, как раскаленная лава, мгновенно превратилось в ледяную воду. Застонав от отвращения к себе, он отстранился от нее и уставился в потолок.
— Прости меня, Эмили, я…
Она растерянно приподнялась на локтях и посмотрела на него.
— Купер, что случилось?
— Я просто не могу, — тихо ответил он. Наклоняясь к нему, Эмили положила руку ему на грудь. Она чувствовала бешеное биение его сердца, видела его бледность.
— Ты заболел? — забеспокоилась она.
Не в состоянии смотреть ей в глаза, он перевел взгляд на маленькую руку, покоящуюся на его груди.
— Нет, я…
— Ты понял, что не хочешь заниматься со мной любовью. Так? — она говорила тихо, с трудом, словно ей было больно произносить слова.
— Я хочу любить тебя. Больше всего на свете! Но я не сделаю этого. Ни сейчас, ни потом.
— Купер, — начала она прежде, чем он успел что-либо сказать. — Это вполне естественно для беременной женщины — заниматься любовью.
— Дело не в этом. Ребенок… напоминает мне о Кеннете.
— Если ты так чувствуешь, то зачем притворился, что хочешь меня?
— Черт, я хочу тебя!
Схватив свитер, она натянула его через голову.
— Мне жаль, что мое тело вызвало у тебя отвращение. Мне также жаль, что ты не можешь смириться с ребенком Кеннета. Но это и мой ребенок тоже. И что бы ни случилось, он останется моим ребенком. Если тебя не устраивает, то, возможно, тебе лучше уехать. Похоже, только это может решить твои проблемы.
Встав, он посмотрел ей прямо в лицо.
— Я и собирался уехать, когда родится ребенок. Просто я тебе еще не говорил об этом.
Значит, вот как, подумала Эмили, разглядывая мрачное лицо Купера. Время ни капли не изменило этого человека, как и его планы. Он собирался уехать!
— Что ж, я не должна удивляться, — без выражения сказала она. Казалось, все чувства покинули ее. — Но я удивлена. Я думала… как глупо с моей стороны, я верила, что ты начал входить во вкус, что тебе даже нравится снова жить здесь на ранчо… со мной.
— Мне нравится! Просто я не смогу оставаться, когда появится ребенок. Я уже говорил тебе, Эмили. Я не могу быть его отцом.
— Потому что это ребенок Кеннета?
Он отвернулся.
— Можно сказать и так. Я не уверен, что смогу заставить себя любить ребенка Кеннета. После того, как он предал меня!
Эмили смотрела на него темными от негодования глазами.
— Если ты так чувствуешь, то почему бы тебе не уехать прямо сейчас? Это было бы лучше для всех!
Он положил руку ей на плечо.
— Сейчас ты нуждаешься во мне, и я хочу быть здесь.
— А ты думаешь, когда родится ребенок, ты не будешь мне нужен?
