Презент для незнакомки - [23]
Озеро оказалось большим и красивым. Часть берега была обнесена высокой оградой, сквозь которую виднелись кирпичные коттеджи. Два милиционера с автоматами открыли перед джипом шлагбаум. Все коттеджи были непохожи друг на друга, объединяли их один и тот же сорт кирпича и безвкусный дизайн. Я всегда восторгался архитектурой неоштукатуренных зданий дореволюционной постройки. «Кирпичное кружево» делало похожими на дворцы фабричные корпуса и трамвайные депо. Недалеко от Сокольников, по другую сторону железной дороги стоят цеха одного старого завода. Кирпичные арки над окнами, ступенчатые карнизы, классические колонны — всё это ставило заводской двор в один ряд, если не с Версалем и Петергофом, то уж, по крайней мере, с музеями-усадьбами. Современные же коттеджи мне больше напоминают казармы и тюрьмы. Эта ассоциация оказалась не случайной.
Якобсона на месте не оказалось. Мои похитители, заперев меня на втором этаже коттеджа, укатили. Я же не стал строить из себя графа Монте-Кристо, так как не только мстить кому-либо, но и бежать отсюда мне не хотелось из-за условий содержания, существенно отличных от аналогичных у французских узников времен Империи и Директории. Весь этаж, лишенный каких-либо перегородок представлял собой одну большую комнату, которую можно было называть спальней из-за огромной кровати, стоявшей в центре. Но были и атрибуты, не характерные для спальни: джакузи у окна, а также унитаз, биде и душ. Вдоль стены стояли шкафы с зеркальными дверцами. С зеркального потолка свисали веревочные качели, у которых помимо узкого деревянного сидения, были свисающие латунные стремена. Я ненадолго задумался о «наездницах и приемах «джигитовки».
Непонятного назначения огромный прямоугольный предмет инициировал в моей голове совсем другие эмоции. Отделанный лакированным деревом он был похожим на шикарный гроб, в которых хоронят миллионеров и мафиози. Но конструкция предмета не предполагала его переноски и соответствующих ручек и потому, он напоминал постамент в крематории для траурных митингов. К моей неописуемой радости, на самом деле, им оказался холодильник, в котором плотно, почти без промежутков стояли всевозможные бутылки. Многие из них были уже «початые» и оттого ничто не мешало мне приступить к серьезной и длительной дегустации. Рюмки, фужеры и стаканы я нашел в одном из шкафов.
Алкогольное изобилие при полном отсутствии закуски для человека, не успевшего позавтракать, оказалось непосильной нагрузкой. С трудом, отойдя от холодильника, я, не разуваясь, растянулся на кровати и сразу заснул. Снились знакомые с детства цветные иллюстрации из «Книги о вкусной и здоровой пище».
Разбудил меня резкий металлический скрежет открывавшейся алюминиевой оконной рамы. Кто-то с пистолетом в руках влезал в окно. Зрелище было великолепное: синяя джинса на фоне багрового заката, который, отражаясь от окон, повторно полыхал в каждой складке куртки. Кобальто-суриковый диссонанс в духе французского импрессионизма стимулировал интуитивное восприятие, которое безошибочно указало, что под джинсовым костюмом скрывается женская фигура. Автоматически сделанный глоток спиртного окончательно выключил способность здраво мыслить. Даже не подумав о том, что целью влезавшей могло быть мое освобождение, я в приливе активности, выбил пистолет и схватил её за руку. Столкнувшись при этом с ней нос к носу, я с удивлением узнал Лиду.
— Говори, что ты тут делаешь?! — Спросил я, то ли доверительно, то ли грозно. Лида молчала. Не выпуская её из рук, я ещё пару раз задал тот же вопрос.
— Я пришла убить Нину.
— Какую Нину? Зачем Нину? — Может быть с глупым выражением лица, может быть в глупой форме, я задал совсем неглупые вопросы.
— Она отбила у меня Мишку Якобошвили.
Я не стал ей объяснять, что замужняя женщина не должна так поступать, а, смешав ей, вермут с ликером, стал всерьез доказывать, что я ничем не хуже Якобсона и что вряд ли когда-нибудь нам преставятся подобные условия.
Лучи заходящего солнца сделали из её длинных каштановых волос какой-то по-ренуаровски светящийся ареал и я, сознавая, что я не хуже любого Якобсона, обнял её. В этот момент со страшным грохотом распахнулась взломанная дверь.
Ворвались двое коротко стриженых парней, один из которых приставил пистолет к моему виску:
— Прощайся с жизнью, Якобсон!
— Я не Якобсон, — промямлил я.
— Ха-ха-ха! — Его сатанинский смех прервался кратким пояснением. — Ты труп Якобсона! Ха-ха!
— Я не труп Якобсона.
— Это мы исправим.
— Это не Якобсон, — сказал его напарник.
— А что он делает в этой кровати? Да и баба Якобсонова. — Бандит кивнул на Лиду.
— Эта — не Якобсонова. У него другая, я ту видел, ту зовут Нина.
— У Якобсона — обрезанный. — Я вслух пытался ободрить себя.
Лида в это время стояла у окна рядом с лежавшим на полу пистолетом. Но поднять его она не решалась, так как оба бандита повернулись в её сторону.
— Ты ведь Нина? — Спросил один из них.
— Нет, я — Лида. — Зло ответила она.
— Так мы и поверили. Ты ещё фальшивое ксиво покажи.
— Сейчас поверишь. Смотри. — Лида сняла себя куртку, бросив её на лежавший на полу пистолет. Затем она стянула с себя футболку, и все увидели восхитительный сияющий бюст.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трудная и опасная работа следователя Петрова ежедневно заканчивается выпивкой. Коллеги по работе каждый вечер предлагают снять стресс алкоголем, а он не отказывается. Доходит до того, что после очередного возлияния к Петрову во сне приходит смерть и сообщает, что заберет его с собой, если он не бросит пить. Причем смерть не с косой и черепом на плечах, а вполне приличная старушка в кокетливой шляпке на голове…
-Это ты, Макс? – неожиданно спрашивает Лорен. Я представляю ее глаза, глаза голодной кобры и силюсь что-нибудь сказать. Но у меня не выходит. -Пинту светлого!– требует кто-то там, в ночном Манчестере. Это ты, Макс? Как она догадалась? Я не могу ей ответить. Именно сейчас не могу, это выше моих сил. Да мне и самому не ясно, я ли это. Может это кто-то другой? Кто-то другой сидит сейчас на веранде, в тридцати восьми сантиметрах от собственной жизни? Кто-то чужой, без имени и национальной принадлежности. Вытянув босые ноги на солнце.
Аберистуит – настоящий город грехов. Подпольная сеть торговли попонками для чайников, притоны с глазированными яблоками, лавка розыгрышей с черным мылом и паровая железная дорога с настоящими привидениями, вертеп с мороженым, который содержит отставной философ, и Улитковый Лоток – к нему стекаются все неудачники… Друиды контролируют в городе все: Бронзини – мороженое, портных и парикмахерские, Ллуэллины – безумный гольф, яблоки и лото. Но мы-то знаем, кто контролирует самих Друидов, не так ли?Не так.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что может получиться у дамы с восьмизарядным парабеллумом в руках? Убийство, трагедия, детектив! Но если это рассказывает Далия Трускиновская, выйдет веселая и суматошная история середины 1990-х при участии толстячка, йога, акулы, прицепа и фантасмагорических лиц и предметов.
«Иронический детектив» - так определила жанр Евгения Изюмова своей первой повести в трилогии «Смех и грех», которую написала в 1995 году, в 1998 - «Любовь - не картошка», а в 2002 году - «Помоги себе сам».