«Преступник» - [45]

Джевдет прислонился к стене камеры. «Поганый воришка!» В уголке рта запеклась вытекавшая из носа кровь. Ведь он не был вором, он не воровал денег, так чего же Козявка называет его поганым воришкой, унижает?

Джевдет подумал об отце. Почему же он не навестит его, ведь пришел почти весь квартал? Даже шофер Адем! Или отец никогда не придет? Может, так захотела мачеха?

— Вставай, — положил ему руку на плечо Хасан, — выйдем из камеры. Погуляем.

Джевдет поднялся. Они вышли. По коридору группами и в одиночку расхаживали взад и вперед арестанты. Дойдя до конца коридора, они поворачивали и шли обратно. Почти не разговаривая, молча проделывали без конца один и тот же путь, не переставая курить и перебирать четки.

Хасан и Джевдет присоединились к прогуливающимся по коридору заключенным.

— О чем ты думаешь? — спросил Хасан.

Джевдет вздохнул, ничего не ответил.

— В самом деле, о чем думаешь? О Козявке?

Джевдет уже давно забыл эту стычку.

— Нет, не о нем.

— Тогда о чем же?

Джевдет опять вздохнул.

— Об отце! Соседи приходили, а его нет и нет!

— Придет. Видишь, мой старик приходит! Отец никогда не забудет сына, который томится в тюрьме. Так, значит, вы с Кости собирались в Америку? Что бы вы стали там делать?

Джевдет улыбнулся.

— Я бы стал ковбоем, а Кости певцом. Ты читал «Кругосветное путешествие двух мальчиков»?

— Читал. Чушь! Я не верю этому.

— Не веришь?!

— Конечно! Все это вранье. Ничего общего с жизнью, выдумка. Я думаю о школе, о моих товарищах. Какие они счастливые — учатся! — Хасан вздохнул. — Знаешь, о чем я молю аллаха? Чтобы свидетели выступили в мою защиту, судья оправдал бы меня и освободил. А потом, потом я…

Хасан весь трепетал при мысли о будущем. Он снова поступит в школу и расскажет своим товарищам о тюрьме, о том, как он жил среди убийц и воров. Как с наступлением темноты закрывались на замок двери камер. А среди ночи неожиданно слышались крики, потом раздавались свистки стражников, поднималась беготня. Это в какой-то камере завязывалась драка во время игры в карты или из-за гашиша. Вытаскивались ножи, и «поднимались паруса».

Хасан рассказывал с волнением. Джевдету нравились новые слова, особенно: «сусталы», «зула», «поднять паруса». «Зулой» называли потайное место, где прятали ножи и гашиш. «Сусталы» — нож. А когда начиналась драка, говорили: «подняли паруса». Джевдету очень хотелось увидеть, как дерутся настоящие мужчины.

— Здесь в открытую, один на один не дерутся, — сказал Хасан.

— А как же?

— Как правило, нечестно, подло. Если у тебя есть деньги, ты можешь за несколько курушей нанять любого бродягу, и он сделает из твоего врага шашлык!

— А из-за чего дерутся?

— Чаще всего из-за гашиша, опиума. Когда играют в карты. Или из-за жратвы…

Они проболтали допоздна. Стражники начали закрывать двери камер. Мальчики пробрались на свое место. Джевдет спал под одним одеялом с Хасаном. Вдвоем было неудобно, но приходилось с этим мириться: по ночам в камере страшно холодно.

Хасан принялся за приготовление ужина. Он достал котлету, помидоры, брынзу.

В камеру вошел начальник тюремной охраны — высокий худой старик, любитель пошутить.

— Эй вы, все на месте? — спросил он.

— Все, господин начальник! — выскочил вперед Козявка.

— А ну-ка, пересчитай, голубчик, этих шалопаев! — повернулся начальник к надзирателю.

Молодой надзиратель с рыжими усиками нашел в тюремной тетради страничку с надписью «Детская камера» и быстро пересчитал мальчишек.

— Все на месте, господин начальник!

— Все так все. Слава аллаху! Пошли дальше.

Козявка не спускал глаз с Джевдета: «Пожалуется или нет? Ничего страшного, если и пожалуется. Не повесят же меня за это? Выдерут за уши и скажут: „Еще раз узнаем — берегись!“ Здесь тюрьма, ябедничеством не пробьешь дорогу. Сам-то кто? Поганый воришка! Ведь попал сюда не за убийство, как я!»

— Эй, чего задумался?

Козявка обернулся: говорил его дружок Кадри.

Козявка пожал плечами.

— Так, ни о чем… Об этом воришке! Ну, что стащил у отца деньги и сжег их!

— О Джевдете?

— Если бы не было этой собаки Хасана, я бы ему вправил мозги!

Они пошли в самый темный угол камеры и принялись играть в карты.

— Эй, хорошо тасуй, а то заработаешь!

— Тасую, тасую… успокойся!

— Не та!

— И эта — не та.

— А эта? Бери!.. Выиграл, гад!

— Гони монету.

За стенами тюрьмы разразилась гроза. Те, кто не играл в карты и не курил гашиш, лежали на своих тюфяках и переговаривались. Потом начали дурачиться, кидать друг в друга подушками. Поднялся такой шум, что вскоре в маленьком окошке двери показалось сердитое лицо надзирателя.

— Эй вы, бездельники! Что тут происходит?

Бросив карты, Козявка вскочил и набросился с кулаками на ребят. Посыпались пощечины, затрещины, пинки.

— Заткнитесь! Чтоб вы сдохли все! Жулье!

Джевдет косился на Козявку, ему было не по себе. Правда, слова Козявки относились не к нему, но он с трудом сдерживал себя. Пусть только попробует задеть его!

Шум в камере постепенно стал стихать, маленькие узники засыпали.

14

Порывистый свист ветра, рокот бушующего моря врывались в ночную тишину тюрьмы. Все уже давно погрузились в глубокий сон, даже те, кто играл в карты и курил гашиш. Только Джевдет не спал. Лежа рядом с Хасаном, он, не мигая, смотрел на тусклую пыльную лампочку под потолком и думал об отце.