Прерванное молчание - [32]

— Смотрите, кто проснулся! — Усмехнувшись, сказал Джон, выходя из кухни, видимо, на мой отчаянный стон.

Однако его усмешка была, скорее, сочувственной, чем укоризненной.

— Джон! Прости меня! — Взмолилась я, быстро пряча голову под одеяло, как страус в песок.

— Да ладно! — Отмахнулся он.

Я посмотрела на него одним глазом. Второй все еще стыдливо был укрыт одеялом.

— Я вчера очень плохо себя вела?

— Нет, — ответил Джон. — Ты не успела плохо себя повести, потому что сразу вырубилась.

— А одежда? — Я указала на разбросанные вещи и съежилась от страха того, что могла услышать.

— Ты успела раздеться, пока я готовил тебе кофе, — он махнул рукой в сторону кухни, как бы говоря, что был там во время моего пьяного стриптиза. — Зачем ты сказала, что хочешь кофе? Когда я принес чашку, ты уже спала.

— Джон, прости меня, пожалуйста! — Снова виновато произнесла я и тут же схватилась за голову.

— На вот, выпей, — он протянул мне таблетку и стакан воды.

— Что это? — Я недоверчиво поморщилась.

— Яд, — быстро ответил Джон. — Чтобы ты не мучалась от стыда.

— Джо-о-он! — Жалобно протянула я. — Мне, правда, очень стыдно!

— Вот и пей!

Он скрылся на кухне и еще некоторое время что-то там делал, пока я стонала, пытаясь таким образом избавиться от стучащих в голове маленьких человечков с большими молотками. Наконец, боль стала проходить, и вскоре я уже чувствовала себя намного лучше. Я поднялась, собрала одежду и быстро скользнула в ванную. Пока мылась, дверь приоткрылась, и из щели показалась рука Джона с полотенцем.

— Возьми! — Сказал он, бросил полотенце на невысокий шкафчик и закрыл за собой дверь.

Когда я уже почти оделась, Джон крикнул из кухни:

— Так ты будешь кофе?

— Да! — Громко и уже вполне бодро ответила я. — с мороженным!

— Уверена? — Голос Салливана звучал серьезно. — Может, лучше джин с тоником?

— Нет! — взмолилась я. — Только кофе с мороженным!

— Надеюсь, у меня нет мороженного, — ехидно сказал Джон.

— Есть! Я знаю, — ответила я, уже заходя в кухню.

И это было правдой. Я знала, что у Джона всегда было мороженное, хотя он его терпеть не мог. Оно было у него по той же причине, по которой у меня всегда была кола, которую я просто не переносила. Просто он знал, что я люблю кофе с мороженным, а я знала, что он любит виски с колой.

— Получай свой кофе, — Джон поставил передо мной чашку.

— Джонни, мне правда очень стыдно за вчерашний вечер! Извини, что я вытащила тебя своим звонком.

— Да ладно, — кажется, для него это в самом деле не имело значения. — Ничего страшного! Когда-нибудь я тоже позвоню тебе посреди ночи и попрошу забрать меня пьяного из бара. Ты что, не приедешь?

— Приеду, — совершенно серьезно ответила я, отхлебывая кофе. — Только ты никогда не позвонишь, хотя, я знаю, что ты иногда напиваешься в барах.

— Ну, смотри-ка, ты все обо мне знаешь!

— Нет, — я все еще была серьезна. — На самом деле, я ничего о тебе не знаю.

И это тоже было правдой. Больше двух месяцев мы встречались с Джоном, а я о нем ровным счетом ничего не знала. Хотя, можно ли было сказать о нас «встречались», ведь мы еще даже не спали вместе. И это меня не на шутку беспокоило. Как только наши отношения стали достаточно близкими, я сразу дала себе зарок ни за что не торопить события. Прежде всего, потому что я не хотела больше выглядеть идиоткой, ни в его, ни в своих глазах. Я уже и так достаточно сделала шагов, и этот совершенно точно должен был остаться за ним. Но Салливан по-прежнему не только не делал никаких намеков, но даже не прикасался ко мне как-то особенно. Моего опыта психолога оказалось недостаточно, чтобы разгадать эту загадку, и я даже решила поговорить с отцом. Однако папа тоже не смог предположить ничего нового, кроме того, что «возможно, у него проблемы со здоровьем» и «уж не гей ли он». Но все это было совершено нелепо, потому что… Потому что надо было просто видеть Джона и знать его хотя бы чуть-чуть, чтобы понять, о чем я.

— И все-таки меня это беспокоит, — настаивала я. — Ну почему он так странно себя ведет, ведь ему же хорошо со мной! Это очевидно. Мы видимся почти каждый день!

— Послушай, Элис, — снова начал отец лекцию о здоровых отношениях. — Мы с твоей мамой вообще за ручку ходили три месяца, прежде чем я пригласил ее к себе…

— Пап! — Перебила я. — Во-первых, вы с мамой встречались тридцать лет назад, а, во-вторых, я уже не раз была у Джона дома, как и он у меня.

— Да не заводись ты! Я просто хочу сказать, что, вероятно, парень хорошо воспитан. Судя по тому, что ты нам о нем рассказывала, так и есть, так что нечему удивляться. Радоваться надо, что ты не связалась с каким-нибудь распущенным психом.

— Пап! Я никогда не связывалась с распущенными психами! И ты уж это знаешь.

— Ну, да-да! — Рассмеялся отец. — Дай поворчать. А что за семья у этого твоего Джона?

— Я не знаю, — вздохнула я. — Я ничего не знаю о его семье.

— Как же так? — Удивился папа.

— Вот так. Он ничего не говорит, а если я пытаюсь задавать вопросы или намекать на них, он меняет тему так резко, что я не успеваю среагировать.

— Элис, — отец лукаво прищурился. — Ты же потомственный психолог! И не можешь вытянуть из своего парня информацию о его семье!