Преображение любовью - [48]

— Такое впечатление, что все все знают.

— Не совсем. — Титус пристально посмотрел на Гэйл. — Мне кажется, ты кое о чем должна рассказать Элис.

Элис с удивлением посмотрела на него, а затем ей пришла в голову мысль: «Боже, она сейчас скажет, что они обручились». Ей стоило огромного труда встретиться взглядом с Гэйл, пока она ждала ответа.

Губы Гэйл дрожали, но она справилась с собой и сказала:

— Хорошо. Все было не правдой — то, что я сказала о Титусе и о себе. Мы с ним не спали. Я это придумала, — закончила она с вызовом. Стало ясно, что поступила она так из тщеславия.

Элис не знала, как реагировать на это признание.

— Ну, поскольку все проблемы решены, может быть, теперь мы обсудим, что будем есть, — сказал Джек. — Послушайте, лично я хотел бы попробовать красную кефаль. А ты, Гэйл?

Женщины с благодарностью посмотрели на него, хотя трудно было сказать, у кого из них щеки пылали сильнее. Элис взяла меню и невидящим взглядом уставилась в него. Зачем Титус заставил бедняжку Гэйл признаться во лжи, зачем он вообще все это затеял? Скорее всего, чтобы внести ясность, но для кого? Если для Джека, то тогда Титусу стоило всего-навсего шепнуть ему на ухо. Значит, это было сделано ради нее. Но почему это так важно для Титуса, если только… Элис испугалась своих мыслей, боялась, что надежды опять вернутся к ней. Понимая, что остальные смотрят на нее, она оживилась, стала смеяться, болтать о всяких пустяках и вела себя вполне непринужденно до конца ужина.

— В нашем распоряжении еще есть пара часов до отплытия, — сказал Джек, когда они покинули ресторан. — Что будем делать?

— Мы с Элис прогуляемся по берегу, — заявил Титус решительно и добавил:

— Увидимся на судне.

Ночь была ясная, в небе горели звезды, и луна сверкала серебром. Они долго шли молча. Когда огни центра города остались позади, Титус сказал:

— Давай пройдемся по пляжу.

Он спрыгнул с дорожки на песок, и Элис положила руки ему на плечи, чтобы он поддержал ее, хотя вполне могла спуститься самостоятельно. Она сняла туфли и отошла к самой воде. Титус наблюдал за ней. Она повернулась к нему и спросила:

— Почему?

— Ну и вопрос! Что именно почему?

— Почему ты позволил мне думать, что вы с Гэйл были любовниками?

— Разве это было так уж важно?

— Ты прекрасно знаешь, что важно, — воскликнула она. — Зачем ты это сделал? Почему ты целовал ее у меня на глазах. Это что — месть?

— Месть?

— Да, за то, что я бросила тебя. За то, что я не оправдала твои ожидания? Ты же об этом хотел поведать в своем сонете?

Титус покачал головой, и затем, медленно подбирая нужные слова, сказал:

— Когда ты ушла, я был вне себя от ярости. Никогда в жизни не испытывал такой злости. Я знал — из-за того, что мы полюбили друг друга с первого взгляда, для тебя наши отношения, наша совместная жизнь стали сбывшейся мечтой, идеальной любовью. Я пытался сохранить этот сказочный мир, но когда понадобился Камилле и Тиму, у меня не было другого выхода, и пришлось тебе все рассказать. Мне не хотелось разбивать твои мечты, Элис, но я был вынужден это сделать. А затем, когда я нуждался в тебе, ты не захотела мне помочь и этим убила мою мечту.

— Так значит, это месть?

— Нет. Я стал ухаживать за Гэйл и поцеловал ее, потому что хотел посмотреть, как ты будешь реагировать. Мне важно было знать, любишь ли ты еще меня и станешь ли ревновать. То, что она похвасталась тебе, будто нас связывает нечто большее, было продиктовано ее тщеславием, но никак не входило в мои планы.

— Ну и как, я правильно среагировала? — спросила Элис с горькой усмешкой.

— Ты засмеялась, — напомнил он ей. — Поэтому я не знал, что и думать. Но когда ты уплыла в море, я так волновался, что уже был готов поплыть за тобой.

Не отвечая на эти слова, Элис сказала:

— Я не солгала, когда сказала, что уплыла для того, чтобы побыть одной. Она замолчала, устремив взгляд вдаль. — Я тебя очень разочаровала, верно?

Титус ответил:

— Во многом я сам виноват; я слишком опекал тебя.

При этих словах она обернулась, пытаясь лучше разглядеть его лицо.

— А я слишком многого ждала от тебя; я хотела, чтобы ты любил меня одну даже до того, как мы встретились.

— Тогда мы пара дураков, — произнес он мягко и протянул руку.

Она не взяла ее и сказала:

— Почему ты сделал мне это мерзкое предложение, почему ты был так циничен? Хотел заставить меня почувствовать, что я ничего не стою?

— Конечно, нет, — перебил он. — Я не был абсолютно уверен, что ты все еще любишь меня. Мне надо было в этом убедиться.

— И из-за того, что я отказала тебе, ты подумал, что я тебя разлюбила?

Титус рассмеялся. В его голосе звучала мягкая ирония.

— Конечно, нет, совсем наоборот. Ты рассвирепела, твой гнев был восхитителен, и я уже точно знал, что любовь не прошла. Ты не собираешься это отрицать?

Она не отвечала, и он нежно, с любовью посмотрел на нее.

— Есть еще вопросы? Потому что если нет…

— Есть, — твердо сказала Элис, чем очень удивила Титуса. — Я видела, как ты что-то покупал в ювелирном магазине в Санторини. Для кого?

Титус помолчал, и затем ответил:

— Для женщины по имени Гвен. Мы встречаемся несколько раз в неделю.

— Так значит, у тебя есть кто-то еще! — Она попыталась скрыть охватившее ее отчаяние.