Преображение любовью - [49]

— Да, это женщина, которая приходит убирал в доме. Она замужем, у нее два взрослых сына и у нее есть браслет с подвесками. Я покупал еще одну фигурку.

У Элис вырвался вздох облегчения. Титус подошел и положил руки ей на плечи.

— Элис, — мягко сказал он. — Я так по тебе соскучился. Ты знаешь, каково лежать по ночам без сна и мечтать о тебе?

— Да, конечно, знаю, — сказала Элис срывающимся голосом. — Почему ты не пришел за мной? Я ждала и ждала, но ты не звонил, не писал, не…

— Потому что вначале я ужасно на тебя разозлился. Я чувствовал, что мы могли все выяснить, если бы ты захотела выслушать меня. Как только приехали Камилла с Тимом, я отдал им ключи от дома, собрал вещи и переехал. Я сделал то, что был обязан сделать, и обеспечил им крышу над головой. Но с ней я оставаться не хотел. Мне нужна была только ты.

— Тогда почему же ты не пришел за мной потом?

— Я долго не мог успокоиться. Видишь ли, ты не дала мне возможности объяснить, что Тим серьезно болен и ему необходима была операция.

— Операция? Боже мой, Титус, неудивительно, что ты так злился на меня. Он и не пытался отрицать.

— Да, я долго был с ними, но как только смог, уехал в Египет. Мне нужно было время, чтобы успокоиться и все обдумать. Потом у меня появилась возможность остаться там еще на полтора года. И когда ты не ответила на мое письмо, я решил принять предложение.

— Ты мне писал? — Элис испуганно посмотрела на него. — Но Титус! Я не получила письма. Клянусь. Я…

— Я знаю, — перебил он ее. — Тетя Луиза рассказала мне. Похоже, твой отец так разозлился на меня, что бросил его в камин.

— О, нет! Если бы я только знала!.. — сказала она в отчаянии.

— Не осуждай его, Элис. Он был уверен, что ограждает тебя от неприятностей.

— О чем… о чем ты писал? Титус пожал плечами.

— Обо всем, что могло вернуть тебя… Что во всем виноват я сам… Что люблю тебя, хочу тебя, что ты мне нужна… Что я не могу жить без тебя. И, конечно, просил прощения за то, что не рассказал тебе о Камилле и Тиме раньше.

— Было бы лучше, если бы ты это сделал сразу.

— Да, — согласился Титус. — Но это слишком давняя история. Я думал, что все уже в прошлом. Такая любовь, какая была у нас, бывает одна из тысячи; я не хотел, чтобы ее что-либо омрачало. — Он вздохнул. — Я ошибся и все испортил.

Элис не хотела, чтобы он брал всю вину на себя, и сказала:

— Нет, я тоже виновата. Я слишком ревновала и хотела, чтобы все принадлежало мне одной.

— Я бы тоже повел себя так, если бы в твоей жизни оказался другой мужчина. Я боялся, что, расставшись со мной, ты встретишь другого.

Элис засмеялась.

— А я-то думала, что ты разлюбил меня и даже возненавидел.

— Никогда в жизни, — сказал он нежно. — Никогда.

Он хотел обнять ее, но она уперлась руками в его грудь. На ее лице отражалось страдание.

— Титус, все пошло кувырком. За один день! Если бы только ты все рассказал мне! Если бы я тебя выслушала! Я думала, что твой сын тебе нужнее, чем я. Что ты полюбишь Камиллу и…

— Не говори глупостей, — перебил он резко. — Как я могу любить кого-нибудь еще?

Она прижалась к нему, обвила его шею руками, он крепко держал ее в своих руках, так крепко, словно боялся снова потерять. Он страстно поцеловал Элис, развеивая этим поцелуем все ее сомнения.

— Я никогда не перестану любить тебя, хотеть тебя. Я постоянно думал о тебе. Каждый день, каждую ночь.

Элис смеялась и плакала, а он, сжимая ее в объятиях, своими поцелуями осушал слезы.

— Моя милая, дорогая девочка. Какими же глупыми мы были!

— Но больше этого никогда не случится, никогда. Обещай, что ты ничего не будешь скрывать от меня, даже для моего блага.

— Конечно.

Элис нежно провела рукой по его лицу и заглянула ему в глаза. В ее глазах светились любовь и счастье. Слегка заикаясь, она сказала:

— А я обещаю никогда не быть трусихой.

— Ты нашла в себе мужество остаться на корабле.

— Потому что в глубине души я хотела, чтобы это произошло. Понимала, что напрасно, но все время надеялась. Я не могла уйти, не могла не воспользоваться случаем видеть тебя, слышать твой голос — даже если ты разговаривал с Гэйл, призналась Элис. — О, Титус! Держи меня и больше не отпускай.

— Никогда. Никогда в жизни. — Он нашел ее губы и стал с упоением целовать. Трудно было сдерживать нарастающую страсть и водоворот чувств, в котором бурлящее желание заглушало звуки моря, а стремление быть вместе согревало сильнее, чем тепло ночи. Титус осыпал поцелуями ее глаза, шею, губы почти так же, как в первый раз, но теперь его желание было глубже, жгло его сильнее, потому что он знал, какое блаженство могло дать ему ее тело, и понимал, что чувственного совершенства они могут достичь только во взаимной любви.

Наконец Титус поднял голову. Он тяжело дышал, и сердце его колотилось.

— Давай вернемся на корабль, — позвал он. — Вернемся сейчас.

Элис тихо засмеялась. Сердце ее также бешено стучало в груди.

— О да! Да, да, да.

Ее желание было таким откровенным, что Титус расхохотался, и они стояли на берегу, как двое сумасшедших, и продолжали смеяться не в силах остановиться. Затем Титус обнял ее и быстро повел в сторону причала.

— Эй, не так быстро, — засмеялась Элис, хотя готова была бежать.