Премудрость в Ветхом Завете - [2]

, как о субъекте некоего действия; более того, мы слышим не только о пси, в формах третьего лица — мы слышим ее самое, ее голос.

Премудрость возглашает па улице, на площадях воз­вышает

голос свой, в главных местах собрания пропове­дует,

при входах в городские ворота говорит речь свою:

«доколе, невежды, будете любить невежество, и вы, буй­ные,

услаждаться буйством? доколе глупцы будут нена­видеть знание?

Обратитесь к моему обличению:

вот, я изолью па вас дух мой,

возвещу вам слова мои...

Прпт. 1:20-23

Не Премудрость ли взывает, и не разумение ли возвы­шает

голос свой? Она становится на возвышенных мес­тах,

при дороге, на распутиях; она взывает у ворот при

входе в город, при входе в двери: «к вам, люди, взываю я, и

к сынам человеческим голос мой!”

Прпт. 8:1-4

Этот мотив возвращается снова и снова. Сам по себе образ пуб­личного, настойчивого призыва внимать добрым советам здравого смысла как будто уметается в категорию тривиальной персонифи­кации. В «сапиенниалыюй» литературе, дидактической по самой своей сути, все время слышится поучающий голос, например, отца к детям (Прпт. 1:8 слл; 2:1 слл; 3:1 слл; 3:21 слл: 4:1 слл; 4:20 слл; 5:1 слл; 5:7 слл; 6:1 слл и проч.), матери к сыну (Прпт. 31:2-8); голос Премуд­рости возможно понять как метафорическое обобщение всех вообще родительских и наставнических голосов, как бы сливающихся в один голос. Отметим одно: если это метафорический образ, в нем есть один ощутимый момент парадокса. Как по-русски и по-славянски, как по-гречески и по-латыни, Премудрость и по-еврейски обозначается существительным женского рода: г-— [хохма], или. в форме pluralis maiestatis, как Прпт. 1:20, rr.zr. [xoxmotJ. Но для персонажа женствен­ного ее поведение в необычной мере публично: она является не в укрытии дома, но при дороге, на распутиях, на улицах и площадях, у городских ворот. В таких местах выступают персоны, чье бытие пуб­лично по самой сути вещей: цари, судьи, пророки. - но из женщин -блудницы. В той же Книге Притч мы читаем о распутной женщине: «ноги ее не живут в доме ее; то на улице, то на площадях, и у каждого угла...» (7:11-12). Премудрость созывает и приглашает к себе всех, кто се слышит (например, 9:4-5); но и блудница зазывает к себе. Парадоксальная параллельность внешних черт ситуации явно осо­знана и подчеркнута: блудница соблазняет юношу тем, что не далее как сегодня заколола по обету жертву z-^z- [шелампм]. а потому име­ет в доме достаточно мяса для пира (Прит. 7:14). - но Премудрость также заколола жертвы (буквально «заколола заколаемое», 9:2), приготовила вино и теперь зовет на пир (9:5). Публичное явление Премудрости — и публичное явление блудницы; жертвенный пир Премудрости — и жертвенный пир блудницы, — всюду симметрия, не приглушенная, но заостренная ради некоего важного контраста. Но о смысле этого контраста, как и вообще о функциях образа жены чуж­дой {-"rzv. [шиша зара], см. 2:16), нам придется говорить подробнее. А пока вернемся к Премудрости. Возразим на только что сде­ланное предположение: если учительство Премудрости можно по­нять как дидактическую персонификацию, ее собственные слова о ее космической, демнургической роли выходят за пределы такой пер­сонификации. Вспомним прежде всего locus classicus — Прнт. 8:22-31:

Яхве имел меня началом пути Своего, прежде

созда­ний Своих, искони; от века я поставлена (другой перевод:

«помазана»), от начала, прежде бытия земли.

Я родшюсь, когда еще не было бездны (r.-zrr [тепомот|),

когда еще не было источников, обильных водою;

я родилась прежде, нежели устроены были горы, преж­де

холмов, прежде, чем Он сотворил землю и долы, и

на­чальные крупицы вселенной (hzr [тэвэл]),

когда Он утверждал небеса, я — там, когда Он чертил

круг по лицу бездны (:—г [тсЬом]),

когда Он укреплял облака в выси, когда устанавливал

источники бездны, когда давал морю предел,

дабы воды не преступали уставов Его,

когда полагал основания земли, — тогда я была при

Нем художницею, и была веселием каждый день, непре­станно

радуясь пред лицем Его, радуясь на земном кругу

Его, и веселие мое — с сынами человеческими.

Описание Премудрости в девтероканоническом тексте также не уметается в пределы нормального понятия о персонификации: она описывается как тгуепца voepov, «умный дух», — для эллинистического греческого языка термины достаточно ответственные. «Она есть дух умный, святой, единородный, многочастный, топкий, подвижный, проницательный, неоскверненный, ясный, нетленный, влаголюбивый, быстрый, неудержимый, благодетельный, человеколюбивый, незыб­лемый, неколебимый, за всем надзирающий и проходящий все умные, чистые, тончайшие сущности. Ибо Премудрость подвижнее всякого движения, и по причине чистоты своей сквозь все проходит и прони­кает. Ведь она есть дыхание силы Бога и чистое излияние славы Все­держителя; потому ничто оскверненное не войдет в нее. Ведь она есть отблеск вечного света и незамутненное зеркало энергии Бога, и образ благости Его. Будучи одна, она может все, и, пребывая в самой себе, все обновляет, и, перехода сообразно поколениям в праведные души, при­готовляет друзей Бога и пророков» (Прем. 7:22-27).