Прелюдия к очарованию - [13]

Мария внезапно заметила, что Санча замедлила шаги.

– В чем дело? – спросила она. – Ты что-нибудь забыла?

– Да… Да, забыла, – ухватилась Санча за эту отговорку. – Свою… э-э-э… косметику.

– Разве она тебе еще понадобится?

– О, наверное, – проговорила смущенная Санча, сознавая, что все косметические принадлежности лежат в ее дамской сумочке.

– Ну, ты ведь знаешь, сегодня вечером у меня свидание, – вздохнула Мария.

– Не беспокойся, Мария, – сказала Санча. – Ты иди себе, а я скоро догоню. Если мы разминемся, то увидимся дома.

– Ну… если ты так считаешь, – с сомнением проговорила Мария.

– Конечно, так будет лучше, – улыбнулась Санча. – А пока до свидания.

Поколебавшись лишь секунду, Мария кивнула в знак согласия и поспешила по узкому переулку к главной улице. Санча посмотрела на графа, успела увидеть, как он встрепенулся, заметив одиноко идущую в его сторону Марию, затем повернулась и быстро скрылась в здании редакции.

Привратник встретил ее удивленным взглядом, но поскольку он почти не говорил по-английски, то ограничился коротким итальянским приветствием и исчез в своей тесной комнатушке.

Санча на лифте поднялась на свой этаж и по коридору прошла в рабочее помещение, где царил полумрак. Лишь на другом конце в кабинете Эдуарде горел свет.

Санча заторопилась туда, но затем замерла на месте: до нее донеслись голоса, причем выделялся резкий голос Элеоноры Фабриоли. И хотя, казалось, в этом не было для нее ничего неожиданного, открытие все-таки потрясло ее.

Прижав руку к горлу, Санча заторопилась снова к выходу.

В коридоре она устало прислонилась к стене. Как глупо она себя повела, подумалось Санче. Зачем-то побежала назад в редакцию, будто ей угрожала опасность. Что с ней происходит? Разве у нее не хватит смелости противостоять графу, если он в самом деле подкарауливал ее?

Выпрямившись, Санча проследовала к лифту и спустилась на первый этаж. В вестибюле было безлюдно, старый привратник что-то тихо напевал в своей каморке за закрытой дверью. Упрямо стиснув губы, Санча вышла из здания.

Наступили сумерки, и яркий искусственный свет резал глаза. Стараясь не глядеть в сторону фонтана, она пошла, наклонив голову, по пешеходной дорожке через разбитый перед домом цветник.

Но уже никто не стоял, прислонившись к ограде фонтана, только дети забавлялись, плеская холодную воду себе в лицо и при этом радостно взвизгивая. И Санча почувствовала, как внутреннее напряжение сменилось ощущением сильного утомления. И хотя она убеждала себя, что рада его исчезновению, ей было бы приятнее, если бы граф оказался на прежнем месте. Вероятно, он ушел в тот самый момент, когда Санча вернулась в редакцию. И она мысленно укоряла себя за чувство подавленности, которое почему-то вдруг охватило ее. Санча попыталась уверить себя, что возникло оно из-за дяди и Элеоноры, но в глубине души Санча знала, что это не так.

Владевшее ею какой-то момент возбуждение прошло, и Санча постепенно начала немного успокаиваться.

Несколько свистков прозвучало ей вслед, когда она быстрым шагом миновала торговый центр, направляясь к пристани, откуда на водном трамвайчике могла доехать до дому. Марии уже не было, и Санча присоединилась к длинной очереди, смиренно ожидавшей прибытия транспорта. Когда она доберется до квартиры, Мария будет носиться как угорелая по всем комнатам, готовясь к предстоящему свиданию, и до прихода Терезы, которая могла появиться довольно поздно, так как иногда после работы ужинала в каком-нибудь ресторане со своим начальником, Санче придется скучать одной. Со времени приезда в Венецию она уже неоднократно имела свидания с молодыми людьми, но все эти встречи не получили серьезного продолжения. Санча до сих пор не страдала от одиночества и не ощущала потребности в компании, но сегодня внезапно она почувствовала себя чужой в совершенно чужом городе, и ей стало одиноко и тоскливо.

Но вот подошел водный трамвайчик, и началась посадка. Санча пристроилась в углу между отталкивающего вида парнем, который бесцеремонно, с нескрываемым интересом разглядывал ее, и необыкновенно толстой старухой, нагруженной сумками и распространявшей сильный запах лука и потного тела.

Удрученная Санча ожидала отправления, и тут она заметила, что за ней наблюдают. Внимание ее привлек один из стоявших около выхода людей. От изумления глаза у Санчи сделались совсем круглыми: она узнала графа Малатесту, который, подавшись в сторону, в этот момент пропускал какого-то пассажира, в глазах – знакомая Санче ирония. Затем трамвайчик тронулся, и Санча, поспешно отведя взгляд, уставилась на темную воду канала.

«Что ему нужно на этом суденышке?» – спрашивала она себя в отчаянии.

Вне всякого сомнения, граф обычно не пользовался этим средством передвижения, а между тем, если судить по поведению, его нельзя было отличить от обыкновенного пассажира. Но раз он здесь, быть может, он преследует ее? И если это в самом деле так, то – с какой целью? Не решаясь строить догадки относительно наиболее очевидных возможностей, она тем не менее не могла отрицать, что открытие вновь взволновало ее. И не удивительно. Ведь она была всего-навсего слабой женщиной, а он – очень красивым мужчиной.