Прелести лета - [4]
— Ты чего, Ирка? — вставая меж ними, залепетал Игорек. — Это, вообще, мой дом… моя гостья… Ты чего?
Милый Игорек! Чувствуя спиной предательскую Никитушкину поддержку, Ирка, наглея, замахнулась снова. Игорек отпихнул ее.
Никита, шевельнув усами, глубоко вздохнул. Ну вот и погуляли. И всё. Теперь надо отрабатывать «семейное счастье», как оно понималось в их семье.
— Ты коснулся моей жены? — натурально побелел Никита. — Коснулся? Ты?
Казалось бы, что в этом плохого? Но Никита уже летел в жуть, и остановки на этом пути не были обозначены. Может, он сам придумал, что, лишь извалявшись в грязи, может начать ползти к ней просить прощения? Удивительный стиль: я бы такого не выдержал… Не выдержал такого саморазрушения, в конце концов, и Никита. Не знающий его давно и подробно не поверил бы глазам: раздув ноздри, топорща усы, имитируя ярость, Никита «схватил под уздцы» клеенчатую сумку с бутылкой и жахнул Игоря! Кто может долго вынести такую жизнь? Никита не вынес. Игорька спасли только кудри тем не менее, сразу потемневшие. Он зашатался, стал падать, я подхватил его.
Исполнив долг, смыв вину кровью друга, Никита стал теперь отрабатывать этот грех.
— Ну что… этого ты хотела? Довольна? — оскалился он на Ирку. Сделает плохо всем. Не всех еще обидел. Но обидит всех. Ирка, сообразив, что он теперь очистился и имеет моральное право ее убить, кинулась бечь. Мы видели с высоты, как Никита по набережной Карповки мчался за ней.
— Одеждой будешь меня попрекать? — орал он. Когда она уже успела его попрекнуть? Видно — на лестнице? Никита, прыгая, стянул джинсы, кинул в Карповку. За ними, как большая птица, полетела рубаха. Вичка смеялась. Но тут внимание ее привлек Игорек, дико побледневший.
— Что стоишь? — уже на правах хозяйки, много здесь пережившей, рявкнула она на меня. — Опупел?
Вот и меня, наконец, обидели.
— Потащили его! — скомандовала Вика.
В последний момент я увидел, что Ирка юркнула в такси. Никита, остановясь, вдруг повернулся и, увидев меня в окне, ощерясь, погрозил кулаком. А я-то волновался, что про меня он забыл! После чего он с треском скрылся в прибрежных зарослях.
Мы с Викой тащили Игорька по деревянному мосту через Карповку, к корпусам Первого медицинского. Там быстро его обрили и сделали «зайчика», с белыми марлевыми ушками на голове. Оттуда, обвинив меня в невмешательстве в драку и соглашательстве, Вика повела Игорька обратно уже одна, пользуясь вполне заработанным правом хозяйки. О, женская загадка! Вначале фактически не замечая его, теперь полюбила всерьез, обритого и с «ушками».
Ну что ж… Досталась-таки ему… как мы, собственно, и планировали это в первые счастливые мгновения нашей встречи… но не таким путем!
Обруганный со всех сторон, я пошатался по Карповке, потом все же взял себя в руки и не ушел. Наоборот — пошел разыскивать Никиту: наверняка тот уже использовал бутыль по прямому назначению и спит где-то тут. Может, огреет еще и меня, но, надеюсь, уже облегченным сосудом… Да — размялись неплохо.
Нашел я Никитушку в сквере, под памятником моему знаменитому однофамильцу Попову. Голый, лишь в плавках, с удивительно грязными ногами (как он успел так испачкать их?), он мирно дремал на плече у хрупкой маленькой старушки, быстро вязавшей пуховую шапочку. Время от времени она примеряла ее на Никитушкину башку. Я долго смотрел, завидуя. Ему вяжет? Да нет! После всего, что он натворил, — навряд ли. Просто использует его как модель.
— Позвольте забрать у вас своего друга? — чопорно осведомился я.
— Да бяри, черта этага бешанага! — благодушно ответила она.
Я слегка встряхнул «этого черта». Он открыл мутный глаз. В усах его шипела серая пена. Он долго вглядывался в меня.
— … ну чт… плвем? — проговорил он не совсем четко, опуская гласные.
— Куда ж нам плыть?
… И выплыли мы с ним лишь теперь, уже через месяц, поскандалив с женами. И — без Игорька!.. Его я незадолго до этого навещал. Сидит, ни на что не реагируя, и, не отрываясь, смотрит в окно на свое пальто, повисшее, как назло, как бы в пределах досягаемости — над крышей дома напротив, возле каменного орла. И Вика, так радостно с ним начавшая жизнь, в растерянности была теперь: зудел непрерывно ей, чтобы она пригнала его пальто.
— Иди! У тебя получится. Оно на тебя клюнет — я знаю его!
Вика куксилась, обижалась, что ей такие дают странные задания, гонят на крышу, вместо того чтобы приласкать на дому. Ее вполне можно понять! Но и Игорька тоже: всю душу вложил в реставрацию пальто, и теперь, ясное дело, душа — там… И неужели это теперь она летит к нам, в его летучем пальто?.. Да! Хотя лишь любящему взгляду это открыто. Для всех — это лишь облачко, набухшее водой… Эх! Вспомнил, как мы бодро именовали нашу команду: и млат водяной (Никита), и уродливый скат (Игорь), и ужас морей-однозуб (это я)…
Никита, что-то злобно пробормотав, спрыгнул в каюту и выпрыгнул с ружьем.
— Разлетался тут! — и стал целиться. Все не мог простить обиду, нанесенную им самим. Своей химией (кстати, отвергнутой военными) набил-таки восемь патронов, надеясь реабилитироваться, и собирался теперь выстрелить, пролить летучую душу друга в виде осадков, доказать себе, что он не пустое место и что-то может… В душу друга стрелять?! Я стал выламывать у него берданку.
![Довлатов](/storage/book-covers/c2/c2851b612d43a1a3158da100152827254f7e6c18.jpg)
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
![Плясать до смерти](/storage/book-covers/ff/ff856e1862c6ac63fdea5f6d635dc9448366350e.jpg)
Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.
![Грибники ходят с ножами](/storage/book-covers/f7/f7901b072447d2e49dea73fdb128bd5e4195e828.jpg)
Издание осуществлено при финансовой поддержке Администрации Санкт-Петербурга Фото на суперобложке Павла Маркина Валерий Попов. Грибники ходят с ножами. — СПб.; Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1998. — 240 с. Основу книги “Грибники ходят с ножами” известного петербургского писателя составляет одноименная повесть, в которой в присущей Валерию Попову острой, гротескной манере рассказывается о жизни писателя в реформированной России, о контактах его с “хозяевами жизни” — от “комсомольской богини” до гангстера, диктующего законы рынка из-за решетки. В книгу также вошли несколько рассказов Валерия Попова. ISBN 5-86789-078-3 © В.Г.
![Жизнь удалась](/storage/book-covers/ff/ff79345eaa132421fd251bd5602be064c3b38538.jpg)
Р 2 П 58 Попов Валерий Георгиевич Жизнь удалась. Повесть и рассказы. Л. О. изд-ва «Советский писатель», 1981, 240 стр. Ленинградский прозаик Валерий Попов — автор нескольких книг («Южнее, чем прежде», «Нормальный ход», «Все мы не красавцы» и др.). Его повести и рассказы отличаются фантазией, юмором, острой наблюдательностью. Художник Лев Авидон © Издательство «Советский писатель», 1981 г.
![Тайна темной комнаты](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Любовь тигра](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Свежий начальник](/storage/book-covers/6e/6e445fe749e23ebd9663c0e26300be6d354f9e40.jpg)
Ашот Аршакян способен почти неуловимым движением сюжета нарушить привычные размерности окружающего: ты еще долго полагаешь, будто движешься в русле текста, занятого проблемами реального мира, как вдруг выясняется, что тебя давным-давно поместили в какое-то загадочное «Зазеркалье» и все, что ты видишь вокруг, это лишь отблески разлетевшейся на мелкие осколки Вселенной.
![Ватерлоо, Ватерлоо](/storage/book-covers/e3/e3a94c35c76e8e646e2ca38df9d2a1b069826a43.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![«Сдирать здесь»](/storage/book-covers/37/3718c0e35eb750cc85ad90c5c301133941888e02.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Балкон в лесу](/storage/book-covers/ae/ae15b11a8fd4756d134fb605edbcc394f4f5061b.jpg)
Молодой резервист-аспирант Гранж направляется к месту службы в «крепость», укрепленный блокгауз, назначение которого — задержать, если потребуется, прорвавшиеся на запад танки противника. Гарнизон «крепости» немногочислен: двое солдат и капрал, вчерашние крестьяне. Форт расположен на холме в лесу, вдалеке от населенных пунктов; где-то внизу — одинокие фермы, деревня, еще дальше — небольшой городок у железной дороги. Непосредственный начальник Гранжа капитан Варен, со своей канцелярией находится в нескольких километрах от блокгауза.Зима сменяет осень, ранняя весна — не очень холодную зиму.
![Побережье Сирта](/storage/book-covers/5b/5bb683915219cc101443cf36cc17f6488d89fb32.jpg)
Жюльен Грак (р. 1910) — современный французский писатель, широко известный у себя на родине. Критика времен застоя закрыла ему путь к советскому читателю. Сейчас этот путь открыт. В сборник вошли два лучших его романа — «Побережье Сирта» (1951, Гонкуровская премия) и «Балкон в лесу» (1958).Феномен Грака возник на стыке двух литературных течений 50-х годов: экспериментальной прозы, во многом наследующей традиции сюрреализма, и бальзаковской традиции. В его романах — новизна эксперимента и идущий от классики добротный психологический анализ.