Прекрасные сломанные вещи - [31]

От удивления я резко подняла голову, и рука у меня дернулась.

– Не шевели рукой, пожалуйста, – сказала Сьюзан, не глядя на меня. – И да, я знаю. Звучит ужасно, да? Именно так я и отреагировала, когда она впервые заговорила об этом на прошлой неделе.

– Я не понимаю. Зачем ей вообще это предлагать? Ты ведь, естественно, никуда не поедешь, да?

– Ну, для нее-то ничего ужасного в этом нет. Она уже давно говорит, что мне надо повидаться с мамой. Уговаривает меня сходить вместе на ужин, все такое. Я каждый раз отказываюсь. И теперь, знаешь, я беспокоюсь, что она перестанет меня уговаривать, а потом я приду домой – а мама там.

Она вздохнула и окунула кисточку в лак.

– Ну, пока что этого, к счастью, не случилось. Но теперь Сара говорит, что нам надо провести с ними Рождество. Она говорит, мы там все будем вместе: я, она, родители, брат. Говорит, ничего не случится, что это всем нам пойдет на пользу.

– Но дело не в этом, так? – осторожно спросила я.

– Не в чем?

– Не в том, что ничего не случится.

Сьюзан замерла, занеся кисточку над моим пальцем. Она посмотрела на меня и раздосадованно цыкнула.

– Вот именно. Видишь, ты поняла. А она почему не может? Она так со мной говорит, будто считает, что я веду себя совершенно нелогично.

– Не понимаю, с чего она решила, что тебе это будет нормально.

– Она знает, что нет. Но говорит, что, возможно, мне никогда не станет нормально и что надо с этим смириться и просто делать через силу. Иначе я всегда буду чувствовать себя беспомощной. Она говорит, пока мы все не соберемся вместе, мы не сможем двигаться дальше.

– Но как насчет того случая, когда ты увидела папу?

Сьюзан невесело улыбнулась и опять взялась за кисточку.

– Сара говорит, он сказал, что проигнорировал меня из уважения. Видимо, он подумал, что я запаникую, если он подойдет. Можешь себе представить?

Вопрос был явно риторический, но задала она его серьезно, будто ей правда было интересно.

Я задумалась над ответом.

– Ну, думаю, смысл в этом есть, но от этого не лучше.

Я подумала еще.

– А что говорят твои родители? Ну, про Рождество?

– Сара говорит, они хотят, чтобы я приехала. Но я не знаю, верить ли ей. Я поговорила с братом, и он сказал то же самое.

– Ну, это хорошо, – осторожно заметила я.

Сьюзан пожала плечами.

– Не знаю, какая теперь разница. Что сделано, то сделано.

Она стала наносить второй слой мне на левую руку.

– Но на самом деле меня волнует не это. Сара сказала что-то о том, что надо думать о будущем, что мы не можем так жить всегда. Но я-то думала, что можем. Что следующие несколько лет мы будем жить с ней вместе, пока я не вырасту и не уеду…

Меня пронзила грусть. Я не знала, что сказать. Я не могла даже представить, каково это – жить в такой неопределенности. Я-то тоже думала, что Сьюзан переехала к Саре окончательно. Разве Саре в этом сценарии не полагается быть рыцарем в сияющих доспехах?

– Так что, ты… ты потом переедешь обратно?

Сьюзан выглядела измученной.

– Может. Боже, надеюсь, что нет. Но теперь мне кажется, что Сара это все проделывает нарочно, чтобы сказать потом: «Видишь, ты в порядке, можешь возвращаться к ним, а я могу опять жить нормальной жизнью».

– Я уверена, что так не будет, – сказала я, не чувствуя при этом уверенности. – А еще…

Она подняла руку, призывая меня замолчать. Жест был настолько внезапный, что я послушалась ее безо всяких вопросов. Она нахмурилась и слегка склонила голову к двери.

– Что? – беззвучно прошептала я.

– Сара, – ответила она шепотом.

Она указала на дверь и изобразила, как слушает, приложив руку к уху.

Я напрягла слух. И правда: мама говорит с какой-то женщиной. Сама бы я не поняла, что второй голос принадлежит Саре.

– Черт, – сказала Сьюзан вслух и вздохнула.

– Что она здесь делает? – ошеломленно спросила я.

Сьюзан состроила гримасу, словно не хотела отвечать, но потом сказала:

– Она заставила меня дать ваши с Рози адреса, когда мы только начинали общаться. Наверное, к тебе она зашла первой, потому что ты ближе живешь.

– А чего она так с тобой носится? – спросила я. – По ней вроде не скажешь…

– Она не то чтобы носится. Она просто пытается… ну, вроде как приструнить меня. Может, ей кажется, что если я знаю, что она пойдет меня искать, то я не сбегу.

– А ты часто уходишь?

– Иногда мне просто хочется побыть одной. Я погуляю немножко, но потом всегда возвращаюсь. Обычно она даже не замечает, что я уходила.

Я вспомнила пустой подоконник в комнате Сьюзан. Всегда оставляй выход свободным. Значит, она говорила серьезно.

Сьюзан теперь смотрела на мое окно, задумчиво покусывая губу.

– Если я уйду прямо сейчас, то буду дома через десять минут. А она пусть бродит по Брайтону, сколько захочет: когда она вернется, я буду ее ждать в своей комнате.

– А что, если она за тебя переживает?

– Да нет.

– А что, если ты попадешь в беду?

В ответ Сьюзан рассмеялась:

– В какую такую беду? Меня посадят под домашний арест? Я все равно буду уходить, и ничего она мне не сделает. Какая разница!

Я задумалась, пытаясь подобрать слова.

– Интересно, почему мои родители еще не пришли проверить, не тут ли ты?

– Думаю, они уверены, что меня здесь нет.

Сара снова взялась за кисточку и заканчивала красить последние два ногтя.