Прекрасная куртизанка - [23]

Глава 5

Хотя еще не было и двенадцати часов, в городе стояла неимоверная жара. Аллегра выбралась из экипажа и обвела рыночную площадь глазами. Когда-то давно это было место публичной казни. Теперь через площадь Джемаа-эль-Фна можно было попасть в северную часть города. Милли следовала за Аллегрой, что-то ворча себе под нос.

— Не могу сказать, что мне нравится это место, мисс Аллегра.

— Изабелла сказала, что здесь безопасно. Нам только не нужно сворачивать в переулки.

— Все равно. Лучше было бы прийти сюда до того, как она и майор отправились в свадебное путешествие.

— Все будет в порядке.

Улыбнувшись, Аллегра похлопала служанку по руке, чтобы немного успокоить и приободрить. После этого решительно зашагала по площади, направляясь в самое ее сердце. Некоторые уличные торговцы имели отталкивающий вид, от сильных резких запахов вокруг временами начинала кружиться голова. Когда они проходили мимо прилавков, запах показался просто непереносимым. На грубых деревянных столиках высились горки разноцветных специй. В воздухе плыли запахи кориандра, кумина, имбиря и корицы.

Напротив прилавков со специями стоял продавец, торгующий «рогами газели» — так назывались сладкие рожки из теста, наполненные миндалем и сахаром. От них исходил такой привлекательный аромат, что Аллегре сразу захотелось купить по одному для себя и Милли. После того как съели это лакомство, они выпили еще по стакану только что выжатого апельсинового сока. Вокруг Марракеша росло множество садов, где выращивали цитрусовые.

— Разве это не замечательно, Милли? — спросила Аллегра после того, как они покончили с десертом.

— Могу сказать, что это вкусно, мисс. Мне бы хотелось узнать рецепт этих рожков.

Засмеявшись, Аллегра покачала головой. Ее служанка была более чем прозаической натурой. Аллегра огляделась по сторонам. Ее взгляд привлек один из прилавков. За ним сидела высохшая старуха, расписывающая руку молодой женщине, лицо которой было скрыто под вуалью.

— О, посмотри-ка!

Не говоря больше ни слова, Аллегра направилась прямо туда, чтобы взглянуть на работу художницы. Когда Милли присоединилась к ней, Аллегра показала на руку женщины и спросила:

— Правда очень красиво?

— Выглядит по-варварски, скажу я вам, мисс.

Милли фыркнула.

— О нет, это очень изящный рисунок. Посмотри, какой сложный.

Очарованная, Аллегра во все глаза смотрела на то, как старуха накладывала последние мазки. Через минуту художница подняла глаза, улыбнулась и жестом предложила Аллегре подсесть к ней. Та засмеялась и помахала рукой, отказываясь от лестного предложения. Проговорив что-то на арабском, старуха снова показала на стул.

— Она предлагает расписать хной тыльную сторону вашей ладони, мадемуазель, — проговорила молодая женщина, улыбнувшись Аллегре.

Краска на ее руке еще не успела высохнуть. Несмотря на то что ее лицо было скрыто под вуалью, чувствовалось, что это настоящая красавица. Когда художница снова заговорила на своем музыкальном языке, Аллегра опять покачала головой:

— Это очень мило с ее стороны, но, боюсь, мне придется отказать ей.

— Вы не должны обижать ее отказом, мадемуазель! — воскликнула молодая женщина. — Фатима — известная художница, она делает рисунки наложницам в гареме султана.

Услышав про наложниц, Аллегра прищурилась и внимательно посмотрела на молодую женщину, но в ее взгляде не было ничего, кроме дружеского расположения. Аллегра облегченно вздохнула. Хотя она чувствовала себя уверенно после того, как одержала победу над шейхом в их пари, но болезненно реагировала на любой намек, касающийся ее образа жизни.

Аллегра давно выучилась осторожности и умела отличать тех людей, с кем можно было заводить дружбу, от тех, кого следовало избегать. Сейчас она должна была довериться своим инстинктам. Улыбнувшись молодой женщине, Аллегра села на стул перед старой художницей. За ее спиной Милли громко ахнула:

— Мисс Аллегра, вы не можете позволить ей расписать вашу руку. Это дикость, скажу я вам. Настоящая дикость.

— Женщины в Марокко разрисовывают себе руки и ноги. Это считается здесь вполне уместным. Некоторые рисунки служат религиозным целям, — сказала по-английски красотка.

В ее голосе послышался упрек. Она бросила на Милли сердитый взгляд.

— Вы говорите по-английски? — спросила Аллегра, протягивая руку старой художнице.

Та очень внимательно осмотрела ее. Так, должно быть, художники вглядываются в чистый холст перед тем, как начать рисовать. Молодая женщина кивнула и улыбнулась, снова заговорив по-французски.

— Я не слишком хорошо говорю по-английски, но все понимаю. Однако я предпочитаю говорить по-французски. На этом языке говорит большая часть марокканцев. Его хорошо понимают и ференджи.

— А кто это?

— «Ференджи» на языке берберов значит «иностранцы». — Женщина снова улыбнулась и тут же воскликнула: — Ах, простите меня, я веду себя невежливо! Забыла представиться. Меня зовут Лейла Махмуд.

— А меня — Аллегра Синфорд. Это сердитое существо за моей спиной — Милли.

Аллегра бросила взгляд на служанку. Та, по всей видимости, поняла, что речь шла о ней, и кивнула в сторону Лейлы. Неожиданно Аллегра почувствовала, что ее кожи коснулось что-то холодное. Она снова посмотрела на художницу и увидела, что старуха начала наносить ей на руку рисунок. Маленькая кисточка с хной бежала по ее коже.