Прекрасная Елена - [6]

Что кто-нибудь нечаянно

Ухнет с телеги вниз.

Между тем приносят троны и ставят на лестнице храма. На площадь, стоя на боевых колесницах, торжественно въезжают цари; благородными конями правят возничие. Колесницы останавливаются, цари поют свои куплеты и сходят на землю, колесницы проезжают дальше. Первыми на колеснице для двойни появляются два Аякса, драчуны и забияки низкого пошиба, комические персонажи, как Геракл из комедии.

Аяксы

Мы два железных дуба

Аяксы раз и два

Возничие (делают указующий жест, исполненный идиотизма)

Да, Аяксы раз и два.

Аяксы

Нам только драки любы,

Нас различишь едва.

Горды мы силой грубой,

К чему нам голова?

За ними выступает Ахилл, благородный герой. Он хорошо и богато вооружен, это профессиональный милитарист.

Ахилл

Я смерти не боюсь,

Я – герой Ахилл.

Возничие

Он – герой Ахилл.

Ахилл

От крови весь дымлюсь,

Всех я победил.

На двор лишь соберусь, –

Уж город сокрушил.

Я смерти не боюсь,

Я – герой Ахилл.

Теперь появляется Менелай, одна из тех трагических фигур, которые опередили свое время. Родись он на 3000 лет позже, из него вышел бы образцовый страховой агент. Ему и тогда бы наставили рога, но он не был бы повинен в том, что из-за него разразилась мировая война.

Менелай

Несчастье мужей законных –

Красивая жена.

Возничие

Красивая жена.

Менелай

Я уж в летах преклонных,

Увы, молода она!

Не знал я ночей бессонных,

Теперь я не знаю сна.

Несчастье мужей законных –

Красивая жена.

Наконец появляется царь царей Агамемнон. Он большой политик, сильно позолоченный и исполненный величия. Его манеры свидетельствуют о гордости и достоинстве.

Агамемнон

Себя называть не желаю.

Я – Агамемнон.

Все греки узнают, я знаю,

Мой баритон.

Царей трепетать заставляю,

Слово мое – закон.

Еще раз всем повторяю:

Я – Агамемнон.

Агамемнон направляется к самому высокому трону. Прочие цари уже заняли свои места. Входит Елена и садится на трон рядом с Менелаем. Среди народа Орест со своей компанией. К нему приближается Калхас, указывает свободное место на трибуне.

Калхас. Займите ваше место, принц.

Орест. О нет! Мое место – среди простого народа.

Калхас. Какая скромность!

Орест. Рара́ поручил мне награждать аплодисментами его ораторский талант. Кто-то же должен это делать.

Агамемнон. Все собрались?

Орест. Браво.

Агамемнон. Слишком рано, мой мальчик, слишком рано. (По-деловому.) Собрание открыто. Предоставляю слово Менелаю.

Менелай. Ты предоставил мне слово, брат. Благодарю и уступаю его тебе.

Орест(Партениде и Леэне). Это слабо, признаю, но вы послушайте рара́.

Агамемнон. Цари и народы Греции! Сегодня мы собрались, дабы внимать оракулу великого Юпитера. Предсказания оракула исполнены непогрешимой мудрости, если понять их правильно. Они всегда исполняются. И мы всегда правильно их понимали, когда они исполнялись; их так же легко понять после того, как они исполнятся, как невозможно понять до того. Ныне мы постановили ввести в высшей степени смелое новшество: хотим попытаться понять предсказание оракула до того, как оно сбудется.

Народ. А-а-а!

Агамемнон. Для этого нам, разумеется, понадобится определенное свойство… Как бишь, оно…

Орест(подсказывает). Ум.

Агамемнон. Вот такое дело. У нас есть сильные мужчины. Я – сильный, вспыльчивый Ахилл – сильный, и два Аякса тоже, даже Менелай, если угодно… Но чего у нас нет, так это людей с умом.

Галатея. Правильно! Правильно!

Агамемнон. Греция глупеет.

Галатея. Правильно! Правильно!

Орест(Партениде.) Зачем ему клака, когда он говорит так доходчиво?

Агамемнон. Я замечаю в толпе Партениду и Леэну. К сожалению, возвышенный характер торжества не позволяет мне предоставить им слово. Какой вопрос я задал бы им, если бы мог задать им вопрос? Что ж, я спросил бы их, поскольку они хорошо знакомы со многими влиятельными людьми, знают ли они людей с умом?

Партенида и Леэна хихикают.

Я уверен в их ответе. У нас есть: цари, полководцы, жрецы, владельцы рудников, плантаторы, купцы, поэты, философы, писатели, кто угодно, но людей с умом нет.

Народ. Правильно! Правильно!

Агамемнон(с удовольствием принимает овацию, продолжает). И все же, клянусь бессмертными богами, должны же они где-то быть. В других-то странах они есть. Даже у восточных варваров есть. Я утверждаю: они есть и у нас, и мы должны их обнаружить.

Орест. Золотые слова.

Агамемнон. Итак, мы открываем олимпиаду ума. Приз – лавровый венок из рук царицы. Каждый, кто чувствует в себе силы истолковать безошибочный текст бога – ибо текст безошибочен, лишь толкователи могут заблуждаться, – имеет право свободно высказаться. Цари, поэты, пастухи…

Елена(встает, ищет взглядом). Пастух, где же он?

Менелай. Что вы сказали, мадам?

Елена. Ничего.

Агамемнон. Садись же, милое дитя.

Елена садится, он продолжает.

… поэты, пастухи, короче говоря, все допускаются к состязанию. Ибо хотя совершенно ясно, что люди с умом неспособны управлять страной, к сожалению, так же ясно, что по истечении нескольких лет в них снова появляется нужда.

Орест. Браво! Да здравствует царь царей!

Народное ликование. Туш.

Агамемнон. Великий авгур, прошу зачитать оракул.

Калхас топает ногой. Ворота храма отворяются. Перед Юпитером дымящийся треножник. Слишком долгая пауза; Калхас топает еще раз. В окошке фронтона появляется