Прекрасная Джоан - [35]

– Оставив благородного Уильяма де Пре пленником сарацин?

– И четверых его рыцарей мертвыми под деревом.

– Вы правы, – сказала я. – Мой брат не должен совершать таких безрассудных поступков.

– Мы все говорили ему это. – Король Гвидо вздохнул. – Напоминали, что без него Крестовый поход обречен на провал. Когда голова отрублена, тело умирает. Напишите ему, миледи, он прислушается к словам своей супруги и своей сестры!

Однако мы с Беренгарией не спешили писать, понимая, что наши упреки лишь разозлят его. Напротив, в своих письмах мы старались не упоминать о его эскападе и не жаловались на скуку нашего пребывания в Акре. Мы обе горячо желали одного: чтобы армия поскорее двинулась на Иерусалим, взяла город и победила в нашем великом походе.

Мы не ожидали, что в такое время король Ричард оставит войско, и не поверили собственным глазам и ушам, когда спустя день после отъезда Гвидо увидели, что он стоит на пороге!

– Рик! – воскликнула я. – Боже правый! Что привело тебя сюда?

Беренгария вскочила так поспешно, что рассыпала бисер, лежавший у нее на коленях.

Прежде чем ответить, он расцеловал Беренгарию в обе щеки, взъерошил мне волосы и тяжело опустился на диван.

– У меня два дела, Джо, – сказал он, устало вздыхая. – Во-первых, Гвидо не удалось вернуть дезертиров. Откровенно говоря, он оказался столь бесполезен, что я начинаю сомневаться. Прав ли я был, поддерживая его притязания на иерусалимский престол? Поэтому я приехал сам. И во-вторых, я должен увезти вас обеих с собой в Яффу.

Глава 14

Мы поплыли в Яффу морем; путешествие было на редкость приятным. Мягко светило октябрьское солнце, дул свежий ветерок, да и плыли мы так близко от берега, что ясно видели старую римскую дорогу, по которой несколькими неделями раньше прошла армия крестоносцев.

Сопровождавший нас Ричард немало удивил меня тем, что всячески старался нас развлечь. Он рассказывал нам о медленном и полном опасностей продвижении армии.

– Мы шли тремя колоннами. Первая двигалась вдоль холмов, в середине конные рыцари и воины благородного происхождения, а здесь, вдоль берега, проходил обоз с больными и ранеными. Первые две колонны находились в постоянной опасности; они отражали неожиданные атаки неверных, которые нападали с холмов. Разумеется, тяжелое вооружение и припасы перевозились на кораблях; по моему приказу флот двигался в пределах видимости с берега – как мы сейчас.

Я смотрела на узкую, извилистую дорогу, то исчезающую среди высоких дюн, то появляющуюся вновь среди болот и камышовых зарослей. Как, спросила я братa, тысячи людей преодолели болота пешком?

– Многие умерли от истощения, укусов ядовитых тарантулов и жары, а двоих наших рыцарей, которые в жаркий день захотели искупаться в грязной реке, съели крокодилы. Но наша победа при Арзуфе помогла нам забыть все горести, и сейчас все горят желанием идти на Иерусалим!

– А нас вы оставите в Яффе, милорд? – спросила Беренгария. Мне показалось, что за эти дни они с Ричардом немного сблизились.

– Это зависит от нескольких обстоятельств, – уклончиво отвечал он и как-то странно посмотрел на меня. Я догадалась: он задумал что-то в отношении меня.

Я непременно выпытала бы у брата, что у него на уме, если бы нас не отвлекли. А вскоре на горизонте показались белые строения Яффы, и я забыла поговорить с братом.

В отличие от Акры Яффа располагалась на уступах крутого холма. По мере приближения я все яснее видела, что Саладин действительно разрушил крепость почти до основания.

– Вот почему мы раскинули лагерь за городской чертой, – пояснил Ричард. – В восхитительной апельсиновой роще.

Вскоре мы бросили якорь, спустили паруса и на шлюпке подошли к берегу. Как обычно, на берегу нас ожидала толпа. Некоторые пошли вброд нам навстречу, но брат прыгнул в воду и подхватил Беренгарию на руки. Я весело распрощалась с ними, а мгновение спустя передо мной возникло знакомое смеющееся лицо человека, пришедшего, чтобы доставить меня на берег. Это был Раймонд де Сен-Жиль, и хотя сердце у меня готово было выскочить из груди, я понимала, что не должна давать волю чувствам, и велела ему отнести на берег одну из фрейлин. Оглянувшись через плечо, я заметила Бургинь, стоявшую как раз за мной; ветерок играл ее легким платьем, не скрывавшим аппетитных очертаний ее тела. К своему стыду, должна признаться, что картина эта мгновенно изменила мои намерения и я немедленно оказалась на руках у де Сен-Жиля. Дальше было еще хуже, на сей раз он нес меня не так, как всегда, а прижал к своей груди и, когда я попыталась вырваться, лишь рассмеялся и крепче сжал меня в объятиях.

Пока мы медленно брели к берегу, он стал просить меня о свидании.

– Мы бываем вместе какие-то мгновения, – сказал он, – и не успею я сказать вам, что у меня на сердце, как нас окружает толпа народа. – Губы его почти прижимались к моему уху; он становился все настойчивее.

– Нет, нет, милорд граф, – отвечала я, пытаясь собраться с остатками сил. – Мы не должны… нам нельзя… вы, конечно, понимаете…

– Мы должны, и нам можно, и я ничего не понимаю! – Поставив меня на песок и опустившись на колени, чтобы помочь мне расправить складки платья, он прошептал: – Вечером выходите в рощу за своим шатром. Я буду гулять там каждый вечер после наступления темноты, пока вы не выйдете!