Прекрасна и очень несчастна, или Кто кинул маленькую принцессу - [2]

Почувствовав знакомое щекотание в области носа, я глубоко втянула им воздух и мотнула головой, отгоняя неприятные воспоминания – для слез сейчас не время и не место, успею еще глаза выплакать.

– Да, Алексей Юрьевич. Да, она пришла. Хорошо, – секретарша, приветливо улыбнувшись, одобрила высочайшую аудиенцию. С тяжелым сердцем вошла я в кабинет Захарова. Он же, напротив, пребывал в благодушном настроении, что, учитывая обстоятельства дела, совсем неудивительно.

В кабинете своего врага я оказалась впервые, и меня крайне удивил аскетизм окружающей обстановки. Он совсем не вязался с образом эксцентричного богача, коим слыл Захаров Алексей Юрьевич – личность в нашем городе известная, в том числе благодаря своим затратным выходкам. Каждое организуемое им мероприятие, будь то день рождения любимой собаки или покупка нового галстука, может, врут люди, но слыхала я, что праздновал он и такое, превращалось в эксклюзивное шоу. Деньги в буквальном смысле слова бросались на ветер и пускались в трубу – знакомый рассказывал, что на одном из торжеств Захаров стрелял купюрами из духовой пушки, с удовольствием наблюдая, как «челядь» едва ли не дралась за дензнаки. Не иначе, слава Воланда не давала мужику покоя.

Учитывая все это, представительство бизнесмена мне представлялось совсем иначе. Стол, стул, офисная техника и скромный шкаф в углу – кабинет больше походил на келью монаха, нежели на рабочий кабинет состоятельного предпринимателя. Хотя что мне, собственно, известно о Захарове? Возможно, тот образ, который он старательно создавал для окружающих, не больше чем пиар, умело разработанная маркетологами программа по продвижению клиента на рынок.

Я аккуратно присела на стоящий возле стола стул, сложив руки на груди, пытаясь таким образом закрыться от негативной энергии собеседника. Хотя, конечно, почки уже отказали, и этот глоток боржоми явно не к столу. Но и демонстрировать благосклонность своему мучителю никак не хотелось.

– Елена Владимировна, – Захаров растянул жирные губы в улыбке. – Я очень рад, что вы наконец-то приняли верное решение. И стоило ли так долго сопротивляться? Помнится, я вас еще полгода назад предупредил, что в итоге именно так все и будет.

Я сначала открыла рот, а затем вновь его захлопнула. Не хватало еще метать бисер перед этим боровом. Если он намерен получать удовольствие от моего унижения, помешать не могу, но и помогать не стану. Длинные диалоги, воззвания к совести – все это мы уже проходили. Достаточно! Я пришла сюда раз и навсегда закрыть эту тему. Об этом своем намерении я и поведала Захарову, не слишком заботясь, правда, о деловом этикете. Галантные расшаркивания и дипломатические приемы прибережем для иного, более подходящего случая.

Притворно надув пухлые губки, право слово, как барышня на выданье, мужчина подвинул мне через стол лист бумаги. Я смотрела на него и не могла разобрать ни слова. Буквы расплывались, не желая складываться в слова. Взор затуманила пелена, по которой словно на экране кинотеатра проносились картинки моей жизни…

Мой бизнес строился на голом энтузиазме, без каких-либо финансовых вливаний и влиятельной поддержки. Фортуна благоволила мне, превратив в итоге из Золушки в успешную бизнесвумен. Большинство современных сказок имеет именно такой сценарий. В конце концов, где на всех принцев набраться? Вот и приходится барышням ковать свое счастье самим. Но моя жизнь особенно походила на сюжет самой знаменитой сиротской истории. Рано похоронив жену, папенька мой горевал недолго, а потому в нашем доме довольно скоро появилась злая мачеха. Ну, вернее, это я тогда думала, что она злая. На самом деле Тамара Ивановна была обычной теткой, не слишком далекого ума и не чересчур большого сердца. Ясное дело, перспектива воспитывать чужого ребенка ее мало прельщала. Но деваться-то некуда – новоиспеченный супруг, может, и не был способен на любовь, но определенные понятия имел. И по его кодексу чести в приюте ребенку при живом родителе делать нечего. На этом, правда, отцовские принципы и заканчивались – проводя большую часть времени в гараже да, как говаривала тетка Тамара, «по бабам», мне он особенного внимания не уделял, ибо не считал нужным. Одета, обута, сыта – чего еще желать?

А я желала! Страстно и горячо: родительской ласки, признания моих успехов, восхищения моими победами. Именно это стремление привлечь внимание родителя и двигало меня всю школьную жизнь, сделав в итоге первой ученицей класса, заводилой, активисткой, спортсменкой, да и чего там душой кривить, просто красавицей. Получая очередную награду из рук директора, тренера, а однажды и самого мэра, я всегда искала в толпе зрителей только отца. В выпускных классах, правда, больше по инерции, так как к тому времени уже осознала – что бы я ни делала, каких бы жизненных высот ни достигла, родительского одобрения мне не дождаться. И вовсе не из-за бессердечия отца. Просто, живя традициями, а не эмоциями, он не был способен на проявления сильных чувств. Именно традиции в свое время подвигли его на брак с моей мамой, именно они привели его к алтарю и во второй раз. Мой родитель существовал как положено, соблюдая давным-давно кем-то заведенный ритуал, и так же обычно для русского мужика и умер. Во цвете лет. Накушавшись водочки, попарившись в жаркой баньке, нырнул он в прорубь, да больше и не вынырнул. Его не слишком чуткое сердце, не выдержав нагрузки, а может, просто устав отстукивать ритм пустой жизни, остановилось в одночасье. Обратно же завести его оказалось некому – никто из друзей, отдыхавших вместе с отцом, не смотрел сериал «Скорая помощь», никто не оканчивал медицинских вузов и даже курсов оказания первой помощи не посещал. А потому никому и в голову не пришло сделать искусственное дыхание. Не говоря уже о массаже сердца и прочих уместных в таких случаях мерах. Да чего там! Они даже не сразу заметили, что тело и дух их приятеля находятся уже давно в разных измерениях. Спохватившись и обнаружив, что больно долго Петрович не выходит на берег, извлекли они моего папеньку из воды и потащили в жаркую парную отогреваться, полагая, что тот просто потерял сознание.