Предводитель волков. Вампир - [44]

Это раздражало его. Сам того не желая, он постоянно подносил руку к волосам, пытаясь замаскировать роковую прядь.

Но прядь была не только необычного цвета, но и невероятно жесткая.

Это были уже не человеческие волосы, а настоящий конский волос.

Тибо тщетно укладывал и прятал волосы дьявола под своими, но ничего не помогало: даже щипцам парикмахера не под силу было бы заставить прядь улечься иначе, чем это якобы было свойственно ей от природы.

Среди всех этих забот колени Тибо, однако, не забывали о своем и действовали с удвоенной нежностью. А поскольку госпожа Маглуар не делала попыток уклониться от его заигрываний, хотя и не отвечала на них, самонадеянный Тибо уже не сомневался в победе.

Они засиделись до поздней ночи.

Госпожа Сюзанна, казалось, находила ужин затянувшимся и часто вставала из-за стола, чтобы прогуляться по дому, а мэтр Маглуар пользовался отсутствием жены, чтобы наведываться в погреб.

Он рассовывал под камзолом столько бутылок и, принося их, так быстро опорожнял, что мало-помалу его голова отяжелела и склонилась на грудь, что служило сигналом к окончанию застолья, иначе хозяин мог просто оказаться под столом.

Тибо, со своей стороны, решил воспользоваться обстоятельствами, чтобы объясниться госпоже бальи в любви, и, полагая, что опьянение мэтра Маглуара – прекрасная возможность это сделать, объявил, что тоже не против отдохнуть.

После такого заявления все поднялись из-за стола.

Позвали Перрину, которая должна была указать гостю отведенную ему комнату.

Проходя по коридору, Тибо разузнал у горничной обо всем.

Первую по коридору комнату занимал мэтр Маглуар. Вторую – его супруга. Третья комната предназначалась башмачнику. Спальни бальи и его жены сообщались между собой через внутреннюю дверь, а в его комнате была только одна дверь, и она вела в коридор.

Кроме того, Тибо заметил, что госпожа Сюзанна вошла в спальню мужа. Он подумал, что ее привело туда исполнение супружеского долга, и это было действительно так.

Добряк бальи находился в состоянии, сильно напоминавшем то, в котором сыновья застали Ноя, и госпожа Сюзанна должна была помочь ему добраться до постели.

Тибо на цыпочках вышел из своей спальни, осторожно прикрыл дверь, подошел к комнате госпожи бальи и прислушался. Оттуда не доносилось ни звука. Тогда он перевел дух, нашарил ключ в замке и повернул его один раз.

Дверь открылась.

В комнате было абсолютно темно.

Но Тибо, общаясь с волками, перенял кое-какие их способности, и среди прочих – умение видеть в темноте.

Он быстро окинул взглядом комнату, справа заметил камин, напротив камина – канапе с большим зеркалом, за ним, рядом с камином, – кровать, сверху донизу задрапированную камчатым шелком, перед ней, рядом с канапе, – туалетный столик, весь в кружевах, и наконец два больших занавешенных окна.

Он спрятался за занавесями одного и инстинктивно выбрал для этого окно, наиболее удаленное от спальни супруга.

Через четверть часа, в течение которого сердце Тибо билось так же сильно – вот уж дурное предзнаменование! – как колесо мельницы в Койолле, госпожа бальи вошла в спальню.

Первоначальный план Тибо заключался в том, чтобы, как только госпожа Сюзанна войдет в комнату и закроет за собой дверь, выйти из убежища, броситься к ее ногам и признаться в любви.

Но потом он подумал, что госпожа Маглуар от удивления и неожиданности может вскрикнуть и этим выдать его и что лучше будет дождаться, пока мэтр Маглуар крепко уснет, и только тогда обнаружить свое присутствие.

Возможно, он медлил из-за чувства, которое даже самого решительного человека заставляет отдалить высший миг, когда от него зависит счастье или несчастье, как происходило сейчас с нашим башмачником.

Ибо Тибо так убеждал себя, что безумно влюблен в госпожу Маглуар, что в конце концов сам в это поверил и, невзирая на покровительство черного волка, несколько тушевался, как это всегда происходит с влюбленными.

Вот почему он притаился за занавесями.

Тем временем госпожа бальи уселась перед туалетным столиком в стиле помпадур и принялась прихорашиваться, словно собиралась на праздник или на торжественное шествие.

Она перемеряла десять вуалей, прежде чем выбрала одну.

Она расправила складки на платье.

Она надела на шею ожерелье из трех рядов жемчуга.

Затем нанизала на руки все браслеты, которые у нее были.

Наконец она старательно привела в порядок прическу.

Тибо терялся в догадках, к чему все это, когда вдруг сухой дребезжащий звук, будто по стеклу ударили чем-то твердым, заставил его вздрогнуть.

При этом звуке госпожа Сюзанна тоже вздрогнула.

Затем она выключила свет, и башмачник услышал, как она на цыпочках приблизилась к окну и открыла его со всей осторожностью, какую только можно представить.

За окном кто-то прошептал несколько слов, которые Тибо не смог расслышать.

Приоткрыв занавеси, он различил в темноте силуэт какого-то великана, который, похоже, влезал в окно.

Ему вспомнилось приключение с неизвестным, плащ которого он не хотел выпускать из рук и от которого потом так удачно избавился, запустив ему в лоб камнем.

Он сориентировался, и ему показалось, что великан, когда встал ему ногами на плечи, спускался именно из этого окна.