Предпосылки гениальности - [34]

Но волевой импульс играет необычайно важную роль. Он заставляет личность вновь и вновь браться за новые и новые дела, испытывать себя, покуда не нащупается оптимальное поле деятельности. (...)

Сотни или десятки тысячелетий, вплоть до изобретения письменности, весь накапливаемый опыт приходилось запоминать, сравнивать, сопоставлять «в уме», и тот род, племя, которое что-то важное в ходе социальной преемственности теряло, уступало место племенам, достаточно памятливым и психически гибким для сохранения своего и обогащения чужим опытом («только сумасшедшие учатся на своих ошибках, я всегда учился на чужих», говаривал Бисмарк).

Нашему современнику, получающему в готовом виде от родителей, учителей, из книг готовые знания, и не снившиеся величайшим гениям прошлого века, вступающему на заранее проторенные дорожки с минимальными трафаретными требованиями, которые нужно удовлетворить, чтобы выжить и оставить потомство, очень трудно представить себе многообразие того опыта и умений, которые нужно было держать в молниеносной готовности нашим диким предкам, чтобы и самим пропитаться, и довести до самостоятельности детей. Погрешность каралась увечьем, смертью или бездетностью.

Как бы ни ослабевал естественный отбор за последние тысячелетия, дела сотен великих не оставляют сомнения в том, что мозг человека хранит огромные резервы неиспользованных возможностей, реализуемых при воздействии стимула. Но наблюдения над оптимально развивающимися детьми показывают, что стимулом не обязательно и только может быть биологический фактор — гиперурикемия, гиперадреналинемия или мужской гормон, не воспринимаемый тканями-мишенями. Стимулом должны стать раннее интеллектуальное развитие и такие ценностные критерии, которые заставят мышление работать целенаправленно, с полной отдачей.

Но, пожалуй, самой общей, почти обязательной особенностью гениев является витальность — какая-то внутренняя энергия, необычайная устойчивость дееспособности, чрезвычайно долго длящаяся молодость с ее ненасытным любопытством, любознательностью, впечатлительностью, впечатляемостью, заинтересованностью, пусть избирательной, обеспечивающая почти всем им долгую жизнь.

Здесь нет мнимой корреляции: чтобы создать себе надолго имя и славу, чтобы успеть много сделать, надо долго жить. Нет, то, что создает славу, известность надолго, бывает сделано обычно до 50—55 лет, однако многие великие люди живут еще 20—30 лет, творя иногда почти до самой смерти. Если они не уходят целиком в свое творчество, то их всеобъемлющие интересы сохраняются до глубочайшей старости.  

VIII. Гениальные и высокоталантливые роды, созданные наследственными механизмами, социальной преемственностью и брачным подбором (династическая гениальность)

Все рассмотренные выше пять факторов гениальности носят в значительной мере наследственный характер. Подагра во многих случаях вызывается независимо тем или иным мономерным фактором, клинической или аклинической гиперурикемией, синдром Марфана — мономерно-доминантен, синдром Морриса — сцепленный с полом рецессив, маниакально-депрессивные психозы и их варианты обычно наследуются доминантно с неполным, варьирующим проявлением, высоколобие (церебральность) как компонент эктоморфной конституции тоже имеет какую-то наследственную основу (судя по одно- и двуяйцевым близнецам). Но еще существеннее то, что «родоначальник» создает нередко какую-то социальную преемственность, будь то знатность, знаменитое имя, раннюю приверженность к определенному виду деятельности, ранее закрепленный интерес к ней, ценностные параметры, благоприятный социум и т.д. Можно привести ряд примеров и важно проследить значение совокупности таких факторов. (...)

Генетика одаренности, бездарности и болезней монархов Европы

Существует представление, что исключительно высокая материальная обеспеченность, хорошее образование и превосходные возможности для реализации дарований могут сами по себе обеспечить появление гениев и замечательных талантов. Это заставляет нас обратиться к проявлениям подобных особенностей в династиях, правивших, например, в Европе с XIV по XX век, по материалам, собранным Вудсом[ 80 ]⁹. Этот автор, видимо, не знал ничего о законах Менделя, о рецессивности и доминантности, о социальной преемственности, вероятно, ничего не знал о марксизме и исключительно по делам, свершениям и неудачам выдавал баллы от 1 (абсолютная бездарность, тупость) до 9—10 (исключительная даровитость или гениальность).

Вудс приходит к выводу, что несмотря на знатность и богатство, 3300 членов царских, королевских и императорских династий оказались, в среднем, посредственными по интеллекту, за исключением 16 подлинно выдающихся мужчин и примерно такого же числа женщин. «Что же об остальных? Возможно ли, что живя в высочайших социальных условиях, большая часть из них не имела достаточных возможностей проявить одаренность, если бы они ею обладали? (...) Таким образом, масса посредственностей продуцирует великих людей, производящих себе подобных. Причина, почему военный и административный гений поддерживается большим числом поколений, чем это происходит с научным и литературным гением, вероятно, проста. Семьи, ведущие в науке и искусстве, в общем не так избирательно вступают в браки, как великие правящие семьи»