Предпосылки гениальности - [36]

В свете бесспорных данных о существовании у А.С. Пушкина сезонных циклических подъемов и спадов настроения и работоспособности, мало связанных с внешними обстоятельствами, интерес приобретает психиатрический анализ пушкинского рода, проведенный Е.Н. Каменевой[ 85 ]⁴. (...)

Ко времени появления этой статьи полувековой давности проблема гипоманиакального механизма стимуляции умственной активности не ставилась. Следовательно, автора никак нельзя заподозрить в натяжках, подводящих А.С. Пушкина под какую-либо схему.

Тем существеннее ее вывод и родословная, свидетельствующая о мономерно-доминантном неполно-пенетрантном наследовании гипертимно-депрессивного и маниакально-депрессивного состояния.

Еще важное мимоходом упоминаемое наследование «артритизма» у Л.А., А.С., О.С., Л.С., у детей О.С. и А.С. Пушкиных с прямым указанием на подагричность у отца А.С. и сына Л.С. Пушкина. По Вересаеву, подагра была и у Василия Львовича, дяди А.С.

Наследование «артритизма» в трех поколениях, у восьми членов семьи никак нельзя оставить без внимания. (...) Из всех возможных видов «артритизма» наследственна только подагра, а ее документированное наличие у Василия и Сергея Львовича, дяди и отца А.С. Пушкина, и у племянника (сына Льва Сергеевича) почти не оставляет сомнений в том, что в семье наследовалась именно она, и А.С. оказывается передатчиком, т.е. гиперуремиком. В. Даль описывает, как к нему пришел, хромая, с палкой, А.С. Пушкин и пожаловался, что его совсем замучили «ревматизмы». (...)

Многочисленные труды о потомках А.С. Пушкина почти не содержат сведений ни об их характерологии, ни, тем более, об их патографии. Установка, что Пушкин — идеал гармонии, нормы, уже полвека назад запретила сбор патографии. Дальнее потомство Пушкина расценивалось прежде всего с «классовой» точки зрения — как дворянство, с соответствующими социальными следствиями, и лишь после Отечественной войны возобладало над этим внимание к потомству гения. Сбор патографии потомства этого гения необходим. Живущие в СССР и за границей дальние потомки А.С. Пушкина, узнав о том, как широко распространены различные механизмы гениальности, во всей их вариабельности, от клинических до бытовых проявлений, смогут лучше охарактеризовать его генотип. (...)

А.К. Толстой (1817—1875), поэт, писатель, драматург. По Стафееву[ 86 ]⁵ детско-подростковый возраст А.К. протекал в оптимальных условиях. Его с раннего детства обучали немецкому и французскому языкам, несколько позже он изучил английский и итальянский, с шести лет зачитывался книгами. А.К. был необычайно силен (гнул подковы, связывал узлом кочерги и т.д.). Он рано стал другом будущего императора Александра II, что почти освободило его от цензуры. Брат его матери А.А. Перовский (писавший под псевдонимом Погорельский) чрезвычайно много сделал для его умственного и эстетического развития; завещав ему свое огромное состояние, на десятки лет освободил от материальных забот. Еще до окончания университета А.К. стал одним из тех «архивных юношей», которым полагалось знать как можно больше обо всем.

А.К. естественно оказался в высокообразованных аристократических кругах, способных и воспринимать, и оценивать его творчество, что, конечно, создавало возможности и для реализации таланта. Феноменальная, фотографическая память, исключительная физическая сила и радостно-оптимальные условия развития, почти идеальные возможности реализации творческой продукции, ее немедленная высокая оценка, казалось бы достаточно объясняют расцвет его таланта.

А.К. Толстой стал писать стихи с шести лет, он мог, прочтя страницу прозы, слово в слово ее повторить. Это гарантировало возможность молниеносной мобилизации, громадность словарного запаса, способность, необычайно важную для поэта. Маяковский на вопрос, читает ли он Пушкина, отвечал — нет, потому что всего Пушкина знает наизусть.

На стихи А.К. Толстого писали музыку самые крупные русские композиторы — Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков, Рахманинов, Кюи, Танеев.

Постоянные боли в ногах и почти ежегодные поездки А.К. Толстого на лечение в Карлсбад позволяют подозревать у него подагру.

Мать А.К. Толстого, урожденная Перовская (Разумовская), несомненно, отличалась странностями. Надо отметить необычайно быстрый развод с мужем К.И. Толстым, чуть ли не спустя месяц после свадьбы, что было совсем не в нравах того времени. Она была необычайно жестока по отношению к крепостным — далеко сверх отнюдь не кротких нравов того времени. Проявляла необычайную властность по отношению к А.К., например десятилетиями мешала ему жениться на любимой женщине, безумно тратила деньги, в своих туалетах намеренно и дерзко копировала императрицу. Все это требует нелегкой проверки на циклоидность. (...)

Л.Н. Толстой (1828—1910). (...) Имеются веские доказательства того, что переходами к неудержимой гипоманиакальной активности характеризовались и жизнь, и творчество Л.Н. Толстого. Действительно, Г.В. Сегалин показывает наличие в его творчестве сильнейших подъемов и спадов.

Но, может быть, периоды относительно сниженной продуктивности в действительности лишь передышки и время подготовки, продумывания нового титанического труда? Нет. В письме С.А. Толстой к Т.А. Кузьминской описывается один из таких приступов депрессии: «Завтра месяц как мы тут, и я никому ни слова не писала. Первые две недели я ежедневно плакала, потому что Левочка впал не только в уныние, но и в какую-то отчаянную апатию. Он не спал, не ел, сам a la lettre плакал иногда... Потом он поехал в Тверскую губернию, виделся там со старыми знакомыми Бакуниными (дом либерально-художественно-земско-литературный), потом ездил также в деревню к какому-то раскольнику-христианину и когда вернулся, тоска его стала меньше»