Предмет философии - [60]

движение бывает четырех видов: это движение в отношении сущности, количества,

качества и места. Движение в отношении сущности — это возникновение и

уничтожение; в отношении количества — увеличение и уменьшение; в отношении

качества — превращение одной вещи в другую, в отношении места — это

пространственное движение. Какое же из этих движений главное, можно ли

выделить из них один вид так, чтобы все остальные виды движений сводились к

нему? Аристотель говорит, что да, такой вид возможен, и этим видом является

движение в пространстве. Действительно, любое уменьшение или увеличение есть

разновидность пространственного движения. Ведь что такое увеличение? Это есть

прибавление некоего тела к существующей вещи. Уменьшение, наоборот, это

некоторое отторжение части от вещи. Что такое качественное изменение, т.е.

превращение? Это есть пространственная замена одних элементов другими.

Сложнее обстоит дело с сущностным движением, потому что в другом месте (в

пятой книге «Физики») Аристотель заявляет, что сущностного движения быть не

может, ведь вещь не возникает и не уничтожается. Поэтому сущностное движение

если и существует, то должно рассматриваться в первой философии, но не в

физике. Поэтому Аристотель в первую очередь рассматривает пространственное

движение, т.е. обычное перемещение вещей в пространстве, изменение их места.

Современная физика тоже описывает движение, но отличие ее от

аристотелевской в этом весьма существенно. Современная наука использует

прежде всего язык математических формул, что для Аристотеля совершенно

недопустимо. Для него математика и физика не имеют ничего общего, ведь их

предметы отличаются друг от друга: математика познает то, что существует

несамостоятельно и неподвижно, физика – самостоятельное и подвижное. Поэтому

такое словосочетание, как математическая физика, для Аристотеля совершенно

бессмысленно, как «жареный лед».

В описании движения Аристотель сталкивается с проблемой непрерывности,

поставленной еще Зеноном. Тело при движении проходит через все точки

траектории, значит, траектория движения непрерывна. В силу этого ее можно

делить на бесконечное количество частей, следовательно, проблема непрерывности

связана с вопросом существования бесконечности. Таким образом, проблема

движения прежде всего упирается в проблему бесконечности. Этой проблеме

Аристотель уделяет несколько глав 3-й книги «Физики», и общее решение его

сводится к следующему. Бесконечности как таковой нет, ведь существует

«бесконечное… только в возможности, а не в действительности» (Физ. 3, 6);

возможность же – это материя, лишенная формы. Существовать и познаваться

может лишь то, что имеет форму: «…бесконечное, поскольку оно бесконечно,

непознаваемо» (Физ. 1, 4). Бесконечное как материя не может иметь формы. А если

у него нет формы, то нет и сущности, следовательно, она не существует. «Поэтому

оно (бесконечное. – В.Л. ) и не познаваемо, как бесконечное, ибо материя [как

таковая] не имеет формы. Таким образом, ясно, что бесконечное скорее подходит

под определение части, чем целого, так как материя есть часть целого, как медь для

медной статуи» (Физ. 3, 6). Актуальная бесконечность, следовательно, не

существует, а есть лишь бесконечность потенциальная.

Потенциальная бесконечность существует только в уме человека как идея

бесконечного. Аристотель поясняет это следующим образом: «Ведь каждого из нас

можно мысленно представить во много раз больше, чем он есть, увеличивая его до

бесконечности» (Физ. 3, 8). Ошибка Зенона, таким образом, состояла в том, что он

отождествил бесконечность актуальную и потенциальную, или, точнее, подменил,

подставил на место бесконечности потенциальной актуальную. Поэтому такие

апории Зенона, как «Ахиллес и черепаха» и «Дихотомия», решаются, по

Аристотелю, довольно просто. Действительно, никто не может преодолеть за

конечное время актуальную бесконечность, но в данных апориях, когда мы делим

отрезок на бесконечное число малых отрезков, речь идет о потенциальной

бесконечности, существующей лишь в уме, и Ахиллесу нет необходимости

72

преодолевать бесконечное количество точек, отделяющих его от черепахи.

Апорию «Стрела» о том, что стрела покоится в каждый момент времени,

когда она летит, Аристотель также отвергает, но уже по другим причинам. Эта

апория предполагает бесконечную делимость времени таким образом, что время

делится на некоторые неподвижные отрезки, которые мы бы назвали мгновения

времени, т.е. «теперь». Но время не может быть неподвижным, время всегда

движется, поэтому и такая уловка Зенона также не проходит. В «теперь» нет ни