Предмет философии - [35]

говорит о конкретном предмете, поэтому возникает противоречие между понятием

как неким обобщением и конкретным предметом, который выражает это понятие.

Вообще говоря, сказать фразу, что «Сократ — человек», уже нельзя, потому что

фраза «Сократ — человек» состоит из двух фраз: «Сократ — это Сократ» и

«Сократ — человек». Фраза «Сократ есть Сократ» тавтологична и поэтому истинна,

42

а «Сократ — человек» противоречива, ибо в ней отождествляются общее понятие

«человек» с Сократом как индивидуальным субъектом. Каждому конкретному

предмету может соответствовать только конкретное понятие. Общего понятия не

существует. И если мы хотим сказать, что «Сократ — человек», то мы можем

сказать лишь только, что «Сократ — это Сократ», а «человек — это человек».

Соединить единичное и общее, по мнению Антисфена, невозможно.

Однако есть одна область, где такого рода познание оказывается

возможным — это область внутреннего мира человека. Человек знает, что он сам

лично существует, может познавать себя и определять, что ему хорошо, а что —

плохо. Нельзя сказать объективно, что есть добро, что есть зло само по себе,

исходя из тезиса о несоответствии общего понятия и частного предмета, однако в

себе самом можно найти некоторые ощущения и узнать, что к одним своим

состояниям следует стремиться, а других надо избегать. Поэтому благо существует

для человека только как его личное благо, как некоторая единичная вещь. Благо

всего человечества — это фикция, его не существует. Реально существует лишь

благо единичной личности. Поэтому задача философии — помочь каждому

человеку познать самого себя. А познание самого себя сводится к познанию своего

собственного блага.

Для этого необходимо проанализировать понятия, которые человек находит в

себе, и определить, относятся они непосредственно к индивиду или являются

общими понятиями. Если, скажем, я нахожу в себе понятие «здоровье» и знаю, что

это понятие относится также и к другим людям («здоровье – общее благо»), то я

делаю вывод, что это общее понятие и потому оно ложно. Если нахожу в себе

понятие морали и нахожу его и у других людей, то тоже делаю вывод, что это

понятие ложное. Если нахожу в себе понятие «удовольствие» и знаю, что это лично

мое удовольствие, то, следовательно, это понятие истинное и его можно оставить.

Так же анализируются и любые другие понятия — богатства, почестей и т.д.

Киник приходит к выводу, что для обретения счастья необходимо отказаться

от всех общих понятий, от общепринятых норм жизни и стремиться лишь к тому,

чтобы следовать тем понятиям, которые соответствуют конкретному индивиду.

Такой образ жизни мы видим у Диогена Синопского (Диоген Лаэртский подробно

описывает образ его жизни). Это личность неординарная. Многие его поступки и

высказывания внешне напоминают поступки и высказывания Сократа. Но, конечно

же, это не Сократ, это — киник (точнее сказать — циник), который вел образ

жизни, далеко не похожий на образ жизни Сократа. Понятия здоровья, богатства,

приличия, т.е. понятия общие для Диогена не существовали, и поэтому Диоген жил

в соответствии только со своими представлениями о счастье. Например, когда

Диогену строили дом и строители не выдержали намеченные сроки, Диоген сказал,

что он может обойтись и без дома и поселился в бочке. Афиняне этот его вызов

приняли, и когда какой-то мальчишка разбил его глиняную бочку, афиняне

приволокли для Диогена другую. Описывается и другой случай: когда Диоген

увидел мальчика, пьющего воду из ладони, он сказал, что мальчик обошел его в

простоте жизни, и выбросил свою глиняную чашку (Д.Л. VI, 37).

Диоген ходил днем с факелом по городу, ища людей. На вопрос «Много ли в

бане людей?» — ответил: «Никого нет», а когда спросили: «Полна ли баня

народу?» - ответил: «Полна». Когда его увели в плен и он попал на продажу, на

вопрос, что он умеет делать, Диоген ответил: «Властвовать людьми», — и

попросил глашатая объявить, не хочет ли кто-нибудь купить себе хозяина? Когда

работорговцы возмутились, он сказал: «Если вы приобретаете себе повара или

лекаря, вы ведь его слушаетесь, поэтому так же должны слушаться и философа».

Известны также ответы Диогена на аргумент Зенона о несуществовании движения

(Диоген просто встал и стал ходить) и на платоновское определение человека как

двуного животного без перьев (на следующий день Диоген принес общипанного

петуха и сказал: «Вот вам платоновский человек»). Это, скорее всего, легенда, так

как у Платона этого определения нет (зная Платона, мы понимаем, что он и не мог

дать такого определения, ибо оно отмечает не существенные свойства человека, а

его случайные свойства), хотя эта же легенда дополняет, что Платон потом добавил

43

к своему определению: «И с широкими ногтями». Диоген говорил также, что ни в

чем не нуждаются только боги. Поэтому, если человек хочет походить на богов, он