Предчувствие - [21]

Шрифт
Интервал

Наконец на месте.

Войдя в вагон-ресторан, чудом избежит драки с вываливающимися в тамбур молодчиками в спортивных костюмах (кольцо из надкусанной сушки мелькнет на пальце у самого окосевшего). Затем увидит обычных скучающих посетителей дребезжащего кафе, один из них, закончив ужин и поплевывая на пальцы, будет перелистывать засаленные страницы железнодорожного журнала, углы которых, вполне вероятно, окажутся покрыты засохшей слюной предшествующих пассажиров. Еще через мгновение наш герой услышит громогласные размышления другого забулдыги (в качестве собеседницы будет избрана официантка):

– Вот и сынишка мой, Петруха, такой же. Вечно все эти планшеты, экранчики. Но что тут поделаешь, не выгонять же из дому подлеца!

Едва ли не впервые в жизни нашему герою придет в голову, что к нему тоже можно отнести эту унизительную, гадкую кличку – Петруха. И совсем уж лихая мысль: а вдруг этот сумасшедший сейчас решит указать на него, признав собственного сына? Словно поймав эти мысли, бровастый мужик объявит:

– Да вот же он, стервец! Ишь, как я погляжу, сейчас в углу по своей наглой манере скроется и будет делать вид, что не о нем речь! Нет, гусь, так дело не пойдет, как раз твое поведение мы здесь обсудить и собираемся! Добро пожаловать на ковер! Иди-ка сюда, клювик не отворачивай! Фить-фить-фить! Время придет, и час пробьет: сейчас ты у меня узнаешь смысл этой поговорки! – Любые попытки обратить внимание на очевидное заблуждение, на то, что он по ошибке окажется принят пьянчугой за кого-то другого, ни к чему не приведут, а только укрепят уверенность в сыновьей нерадивости, в глупом упрямстве. Неуверенные оправдания спесивого отрока, раздерганные на отдельные призвуки, расползутся в гулком, недовольном шуме. Его обступит целая толпа норовящих пристыдить, клюнуть, пожурить, вогнать в краску.

Лишь когда ливень с новой силой ударит в окна, Петр наконец сумеет вырваться из охватившего его кошмара. Кривые потоки, бегущие вниз по стеклу, покажутся расходящимися трещинами. Сквозь скважины в окне, почти уже превратившемся в зеркало, он станет смотреть на последние просветы между облаками, на их карминовые брызги. Чуть позже несколько вспышек заката найдут укрытие в автомобильных фарах, их тусклость заставит поэта вспомнить высверки сигаретных огоньков, и все же всплески полусвета немного проявят исчезнувшие кромки сколотых курганов, неясные силуэты, напоминающие о жизни за пределами ночного дюкера. Иногда они и вправду будут въезжать в длинные туннели, в мрачные штольни, там грохот колес покажется еще более тугим, как и сумрачные формы уплотняющейся ночи. Наконец выключат весь свет внутри поезда, шерстящаяся мгла доберется и сюда. Возвращаться назад придется в мутном полумраке, лампы погаснут даже в коридорах, лишь дежурный свет тамбурных ночников будет немного освещать дорогу, отбрасывая синеватый цвет на полуспящие лица, в тусклом свечении лампадок они покажутся мертвыми. Впрочем, кое-где еще продолжит шуршать тлеющая, мнимая болтовня. Прощупывая взглядом мглу, боясь споткнуться и провалиться в жидкую пустошь между вагонами, в гул пахнущих сажей рельсов, в дребезг металлических предметов, он из последних сил вцепится в стены и зависнет над дрожащей бездной. Вглядитесь, как напряжены жилы на его руках!

И вот как раз в этот момент поезд выедет на побережье, рельсы побегут по самой кромке, а смешанные с дождем черные волны заплещутся прямо под ногами и понесутся по длинным коридорам в бесконечной, упрямой тряске. Да какой там состав, когда кругом уже сплошные фоки, гроты, форштевни и квартердеки! Впрочем, сейчас и они почем зря затрещат, угрожая рассыпаться в щепки. Да, фрегат едва не перевернется на могучих волнах. На наших глазах произойдет нешуточная катастрофа! Океан накроет тьма, хотя никого, конечно, не удовлетворит это банальное определение – столь мрачной беспросветности отнюдь не помешает другое, куда более зловещее имя, однако сами посудите, разве найдется теперь время подыскивать его, но, так или иначе, отчаянно треплемые ветром обрывки парусов и раздираемые ужасом гримасы моряков уже не будут видны. О нет! Каждый следующий шаг опасен! Отламывающиеся фальшборты на все сто оправдают свое название для бедолаг, которые попытаются ухватиться за эти горе-ограждения и тут же канут за ними в кипящую пену. О несчастные! При вспышке молний станет различима и сорванная со стены карта, скомканные параллели и меридианы полетят туда же, в жидкую соленую геенну вслед за смятым в половую тряпку флагом. И вдруг Петр обнаружит себя стоящим на капитанском мостике. Какая насмешка судьбы! Однако он, до сих пор ни разу не выходивший в море, не растеряется и тут же гаркнет в темноту: «Дай ход! Курс на зюйд-ост!» Выплатим должное его отваге, но разве станет кто-нибудь прислушиваться к слову самозванца? Нечего и думать об этом. Только в детских книжках юнгам подвластны парусники. Не пройдет и минуты, как трухлявый мостик обрушится, и Петра смоет за борт[9], прямо в клочья ночной воды, а штурман лишь разведет руками: мол, обычное дело, океан, что ж тут поделаешь, зато вот грязную палубу вода хорошо отдраит. Надтреснутый голос будет вмиг заглушен повторяющимся, настигающим, странным плеском – словно по команде множества репетиров невидимые колокола и тимпаны примутся отбивать причудливый ритм. Мысли начнут поскальзываться. Внезапно Петр вспомнит об исконном значении слова «тамбур», и хлопанье дверей, скрежетание тросов, грохот колес покажутся ему похожими на звяканье бубнов. Рухнув в зловещее забытье, он продолжит слышать нескончаемый барабанный бой и вопли шаманов, размахивающих абордажными крючьями. Эта ночь никогда не закончится.


Еще от автора Анатолий Владимирович Рясов
Пустырь

«Пустырь» – третий роман Анатолия Рясова, написанный в традициях русской метафизической прозы. В центре сюжета – жизнь заброшенной деревни, повседневность которой оказывается нарушена появлением блаженного бродяги. Его близость к безумию и стоящая за ним тайна обусловливают взаимоотношения между другими символическими фигурами романа, среди которых – священник, кузнец, юродивый и учительница. В романе Анатолия Рясова такие философские категории, как «пустота», «трансгрессия», «гул языка» предстают в русском контексте.


В молчании

«В молчании» – это повествование, главный герой которого безмолвствует на протяжении почти всего текста. Едва ли не единственное его занятие – вслушивание в гул моря, в котором раскрываются мир и начала языка. Но молчание внезапно проявляется как насыщенная эмоциями область мысли, а предельно нейтральный, «белый» стиль постепенно переходит в биографические воспоминания. Или, вернее, невозможность ясно вспомнить мать, детство, даже относительно недавние события. Повесть дополняют несколько прозаических миниатюр, также исследующих взаимоотношения между речью и безмолвием, детством и старостью, философией и художественной литературой.


Едва слышный гул. Введение в философию звука

Что нового можно «услышать», если прислушиваться к звуку из пространства философии? Почему исследование проблем звука оказалось ограничено сферами науки и искусства, а чаще и вовсе не покидает территории техники? Эти вопросы стали отправными точками книги Анатолия Рясова, исследователя, сочетающего философский анализ с многолетней звукорежиссерской практикой и руководством музыкальными студиями киноконцерна «Мосфильм». Обращаясь к концепциям Мартина Хайдеггера, Жака Деррида, Жан-Люка Нанси и Младена Долара, автор рассматривает звук и вслушивание как точки пересечения семиотического, психоаналитического и феноменологического дискурсов, но одновременно – как загадочные лакуны в истории мысли.


Прелюдия. Homo innatus

«Прелюдия. Homo innatus» — второй роман Анатолия Рясова.Мрачно-абсурдная эстетика, пересекающаяся с художественным пространством театральных и концертных выступлений «Кафтана смеха». Сквозь внешние мрак и безысходность пробивается образ традиционного алхимического преображения личности…


«Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Безутешная плоть

Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.


В мечтах о швейной машинке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ответ на письмо Хельги

Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.