Предание о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле - [40]

Значительно более богато предание об Ас‘аде материалами по культурной истории. Его анализ выявляет конкретные примеры тех процессов, которые во многом определяли формирование и развитие мусульманской арабской культуры. Предание указывает на существование различных отношений к языческому прошлому («оправдание предков» в легендах). Оно дает материал для решения проблемы соотношения Корана и доисламских аравийских преданий (отождествление Тубба‘ с Ас‘адом). История предания показывает, как и в каком направлении политические события влияли на развитие арабской литературы (кахтанидско-аднанидская борьба — стимул развития предания, определивший его идейно-философскую направленность). Легенды об Ас‘аде ал-Камиле отразили важную сторону процесса консолидации арабских племен — тенденцию объявлять новые политические союзы объединением древних сородичей (предание как общее прошлое кахтанидов). Схема развития предания об Ас‘аде также выявляет тот механизм отбора и произвольных отождествлений, который служил для сведения воедино разнородных и разнохарактерных материалов и широко использовался при создании многих памятников синкретической мусульманской культуры. Все это — отдельные аспекты важной и актуальной проблемы роли и места доисламского культурного наследия в формировании новой культуры арабов. Предание об Ас‘аде, как мы старались показать, является важным источником для ее разработки.

Предание об Ас‘аде ал-Камиле было избрано нами для исследования как наиболее типичный и полный образец цикла кахтанидского предания. Выводы, сделанные на основе его изучения, могут быть с большой долей вероятности распространены на все кахтанидское предание и в первую очередь на легендарные биографии других химйаритских царей — тубба‘.

Все эти жизнеописания строятся примерно одинаково, как рассказы о военных походах, часто по одним и тем же маршрутам. Каждому из тубба‘ приписываются стихотворения, сходные со стихами Ас‘ада содержанием, композицией, характером военной лексики, набором йеменских реалий (больше всего сохранилось стихов, приписываемых ал-Харису ар-Ра’ишу и Шаммару Йур‘ишу). В этих стихах, как и вообще во всех стихотворениях кахтанидского предания (стихи «долгожителей»; кабрийат — стихи на могилах, элегии ‘Алкакамы б. Зу-Джадана и др.), тема судьбы играет столь же значительную и организующую роль, как и в стихах Ас‘ада. Для всех легендарных биографий царей также характерен мотив связи с миром волшебниц и джиннов. Сходство этих биографий обнаруживается и в более мелких деталях, например в роли Гумдана как символа верховной власти над Южной Аравией.

Существуют и другие факты, указывающие на то, что полученные нами выводы и схема формирования предания могут быть приложены к другим легендам цикла. Ведущая роль бедуинской среды, как источника воспоминаний о доисламском Йемене, подтверждается тем, что одним из основных моментов легендарной истории Южной Аравии является разделение власти между Химйаром (праотцом оседлых племен) и Кахланом (праотцом йеменских бедуинов: кинда, мазхидж и др.), тем, что предание посвящено главным образом тубба‘, царям III-VI вв., и ничего не знает о более ранних периодах истории страны. Наиболее значительная фигура после Ас‘ада — Шаммар Йур‘иш (Шаммар Йухар‘иш III, конец III — начало IV в.), царь, при котором произошло значительное усиление связей Йемена с бедуинами[450]. Для всего предания также характерен преимущественный интерес к походам и событиям на севере, почти полное отсутствие сведений о борьбе с эфиопами, о событиях на юге и юго-востоке (например, о подчинении Катабана при Шаммаре).

Кахтанидское предание в целом восходит к тем же категориям нейеменских источников, что и предание об Ас‘аде, оно возникло как результат серии отождествлении различных персонажей. В биографии почти каждого тубба‘ включены эпизоды и мотивы из «Романа об Александре». У Йасира Йун‘има — это поход в «долину песка», у Амра Зу-л-Аз‘ара — встреча с людьми, имеющими глаза на груди, у ал-Акрана — поход к источнику жизни[451]. Коранический Зу-л-Карнайн также считался химйаритом, и вокруг него в кахтанидском предании собирались различные, как александровы, так и посторонние, мотивы. В предании о Лукмане, владельце семи орлов, совместились фигуры благочестивого «долгожителя» и северноаравийского мудреца, и южноаравийского вождя, и судьи-мудреца из Вавилона (Ахикар). Анализ легендарной биографии Шаммара Йур‘иша показывает, что одним из ее источников было предание о мусульманских завоеваниях, а другим (в версии Вахбаб. Мунаббиха) — предание об Оденате Пальмирском, отождествленном с Шаммаром[452].

Для всех материалов кахтанидского предания характерна переработка источников в мусульманском и прокахтанидском духе. Все они превозносят фантастические победы и исконную власть над арабами древних царей Йемена. Повсюду этим царям и героям, в большей или меньшей степени, приписывается вера в Аллаха. Почти все кахтанидские легенды объединяют древнюю историю йеменцев и сирийских арабов.

Поэтому выводы нашей работы об использовании, возможностях и границах использования предания об Ас‘аде ал-Камиле в качестве историко-культурного источника, о среде, к которой восходят достоверные сведения о Йемене, об истории формирования и корнях предания могут быть применены для конкретного анализа других составных частей предания, для привлечения его сведений при комментировании надписей, для изучения путей сохранения и переработки южноаравийского культурного наследия.