Праздники, звери и прочие несуразности - [33]

— Он же наверняка захочет посмотреть какие-то отдаленные районы?

— Да уж. Везде сует свой нос.

— Тогда я предлагаю дневной пикник. От него ведь не требуются стандарты отеля «Ритц»?

— Поскольку в этой глуши наши завтраки и обеды больше похожи на пикники, я думаю, для него это не станет неожиданностью, — заметил Робин.

— Я приготовлю все для пикника, — сказала Мэри. — Зажарю бедро козленка, которое можно подавать холодным. И добавлю пару листиков салата. Мой мальчик, дурачок, не поливал салат четыре дня, и почти все погибло, кроме этих двух листочков. Они, конечно, подвяли, но видно, что это салат.

Мартин продолжил все записывать.

— А на десерт? — обеспокоенно поднял он голову от блокнота.

— Почему бы не подать кислуху?[14] — предложил я.

Это такой необычный фрукт, похожий на большую деформированную дыню с узелками, а внутри белая сочная мякоть, и, если ее хорошенько взбить, получается чудесная штука с лимонным привкусом, очень, кстати, освежающая.

— Прекрасно, — подхватила Мэри. — Отличная идея.

— Итак, с завтраком и обедом разобрались, — сказал я. — Теперь ужин, а это, я считаю, главное. У Мартина, как выяснилось, весьма изысканная обеденная зала.

— У Мартина есть обеденная зала? — удивился Макгрейд.

— Да, и, повторяю, очень изысканная.

— Почему же в тех редких случаях, когда этот прижимистый негодяй приглашает нас на угощение, нас заставляют есть на веранде, как каких-то странствующих протестантов?

— Отставим пока все эти «почему» и «для чего» и давайте посмотрим, — сказал я.

Мы все торжественно проследовали в обеденную залу. Приятно, что за столь короткий промежуток — не понимаю, как он успел, — Санта натер стол и стулья полиролью так, что они блестели. В столешнице отражалась твоя физиономия, как в бурой воде.

— Ах, какая красота, — не удержалась Мэри. — Мартин, вы нам никогда не говорили, что в доме есть такая комната.

— Отличный стол. — И Макгрейд обрушил на него свой здоровенный кулак с такой силой, что даже странно, как стол не треснул пополам.

— Здесь вы можете устроить замечательный ужин, — сказала Мэри. — Потрясающий антураж. Сюда бы еще канделябры…

Я уже собирался ее попросить не усложнять, как вдруг выступил Робин:

— У меня есть четыре штуки.

Все на него уставились в полном изумлении.

— Не серебряные, ничего шикарного, обычные медные, но довольно симпатичные, я их купил в Кано. Если их отполировать, будут неплохо смотреться.

— Прекрасно. — Глаза у Мэри заблестели. — Ужин при свечах. Он будет очарован.

— Если будет позволено честному ирландскому католику вставить словечко в разглагольствования язычников, — напомнил о себе Макгрейд. — Только один вопрос.

Все обратились в слух.

— А где мы возьмем свечи?

— Господи, ну конечно, я как-то не подумала, — призналась Мэри. — Что за канделябры без свечей!

— Не понимаю, почему люди постоянно недооценивают мои интеллектуальные способности, — сказал Робин. — Я потому и купил канделябры, чтобы их использовать. Дом, где я сейчас живу, не располагает к средневековому великолепию, но тем не менее я проявил дальновидность и заказал большую партию свечек, которые благополучно тают в буфете, с тех пор как я перебрался в Мамфе. Если они еще не сплавились в сплошную стеариновую массу, пожалуй, нам удастся спасти хотя бы парочку. В общем, предоставьте это мне.

Зная Робина, мы все понимали, что ни в какую ужасную стеариновую массу они не сплавились, поскольку он наверняка проверял их по несколько раз на дню.

— Мэри, а как насчет икебаны? — спросил я.

— Икебаны? — Мартин вздрогнул.

— Ну да, несколько веточек бегонии или еще чего-нибудь такого оживят комнату.

— С этим не так просто, — сказала Мэри. — Сейчас мало что цветет. Разве что гибискус…

— Святая Мария, — воскликнул Макгрейд. — Мы и так живем в окружении чертова гибискуса. Какая икебана! Это все равно что перенести в дом окрестные джунгли.

— У меня есть знакомый охотник, отлично лазающий по деревьям, — сказал я. — И вчера, помимо зверушек, он мне принес великолепную орхидею. Я его попрошу нарвать в лесу цветов, а вы, дорогая Мэри, сделаете из них икебану.

— Я обожаю делать икебану, — сказала она. — А из орхидей получится сказочно красиво.

Мартин лихорадочно строчил в блокноте.

— Так, — обратился я к нему, — что у нас уже охвачено?

Он принялся зачитывать из блокнота:

— Мебель, прислуга, завтрак, организация пикника, икебана… вот, кажется, всё.

— Выпивка, — сказал я.

— На этот счет я бы не волновался, — вступил Робин. — Как управляющий единственным магазином, который торгует этой продукцией, я знаю, что Мартин завзятый алкоголик, и могу огласить его запасы с точностью до бутылки. — Тут он задумчиво опустил взгляд в свой пустой стакан. — Прижимистость — вот чего я принципиально не могу одобрить.

— Господи, ну что вы несете! — возмутился Мартин. — Если хотите еще выпить, позовите Амоса.

— Тише, дети, — сказал я. — Давайте перейдем на веранду и под брачные крики гиппопотамов обсудим самое главное.

Мы вышли на веранду, наполнили стаканы и минутку послушали в тишине чудные звуки ночного тропического леса. Мимо проносились светлячки, зеленые, как изумруды, цикады и сверчки исполняли сложные вариации в стиле Баха, а из заводи в теснине время от времени доносились то отрыжка, то хрюк, то рев гиппопотамов.