Праздник обжоры - [31]

— Молодежь водки, наверно, напилась, решила джип обогнать, — сделал окончательный вывод Хват.

До самого городка мы ехали практически молча. У каждого из нас были свои думы. О чем думал Данила, я знал почти со стопроцентной уверенностью. И о чем сейчас молча размышляет Хват, я тоже догадывался. Он видел, как я перемешал все упаковки, и теперь ему, чтобы забрать свои пять тортов, пришлось бы развязывать и осматривать все двадцать пять. А именно этого он и не хотел. Не мог же при нас он искать в двадцати пяти коробках наркотики. «Значит, он нас по дороге не высадит», — решил я. Если нас высадить, значит, надо отдавать двадцать наших и забрать на выбор пять своих. Интересно, как старый плут вывернется из этого трудного положения. Мне на минуту даже стало весело, потому что я не видел для Хвата никакого выхода. А город приближался. Скоро нас высаживать. Я случайно взглянул на Данилу. С него градом катился пот. С чего бы это? И тут до меня дошло. У нас ведь похожая проблема. В той упаковке, где снизу находятся четыре коробки с наркотиками, верхняя пятая занята не тортом, как думает Хват, а чудодейственным аппаратом. Данила оттого и потеет, что не знает, как незаметно вытащить его оттуда. Мне тоже стало жарко. Вдруг Хват заберет себе именно эту упаковку. Одно знал я точно: он не будет нас высаживать по дороге, а обязательно что-нибудь придумает, хитрая бестия. Сам я, сколько ни шевелил мозгами, ни одна дельная мысль не заискрила в сером веществе. Вот где пригодился бы ум Насти.

Глава XVI Прения на лужайке

Вот и ставший уже таким родным наш небольшой сонный городишко. Не поверите, как приятно в него въезжать. Это вам не чумовая Москва, где только успевай крутить головой, чтобы не попасть под автомобиль. Здесь практически каждый знает друг друга. Любая шишка на ровном месте известна всему городу. А такие люди, как Хват и Горилла, — его гордость и боль. На въезде в город нас встречали наши самодельные плакаты. Только последовательность, с которой они были развешаны, другая.

ЛЮБОПЫТНЫЙ, «НОВЫЙ РУССКИЙ», ОЛИГАРХ

стой,

МОЙКА — БЕСПЛАТНО.

Не успел я дочитать до конца, как Хват повернул к берегу на мойку. На лужайке в складном кресле в темных солнцезащитных очках сидел Фитиль, рядом крутился с подбитым глазом Колька. А невдалеке представитель партии зеленых пас Данилину козу. Когда мы остановились возле козы и важный Хват вылез из автомобиля, потягивая затекшие руки, к нему для доклада подбежал назначенный администрацией города пастух. Непонятно за кого он его принял, видно, знакомое лицо и представительная осанка Хвата ввели его в заблуждение. В администрации в основном все такие, важные и богатые. Главное, Хват не стал его разочаровывать.

— Вы обратили внимание, я занят важным государственным делом, а мне мешают? — начал сразу с жалобы член партии зеленых. Он не был полностью уверен, что автомобиль заехал не на мойку, а к нему.

Хват важно кивнул головой, подыгрывая активисту, и требовательно спросил:

— Вам четко сформулировали задачу?

— Конечно, конечно, я все понял и даже проявил инициативу.

Хват подошел к Фитилю. Легким похлопыванием по плечу вытолкав последнего из кресла, он сам занял привилегированное место и пальцем поманил к себе пастуха.

— Ну рассказывайте, я вас слушаю.

Член партии зеленых, создав собою тень от солнца, заговорил, оправдываясь перед Хватом:

— Я ведь как подумал. Сегодня или завтра приедет телевидение козу снимать. А я ее пасу бог знает где, не посылать же человека специально меня искать. Вот я с секретаршей, красавицей Катенькой, и договорился, что буду с нею…

— С кем, с нею? — перебил его Хват.

— С козой. Что я с козой буду прямо на въезде в город, на берегу речки. И меня искать не на до, вот он весь я на виду, а если телевидение приедет, я первый увижу и погоню козу к администрации.

— А проблемы в чем?

— Как в чем? — искренне удивился представитель зеленых. — Разве вы не видите, весь зеленый массив, всю траву эти… эти… — Он не находил слов, чтобы выразить возмущение. Наконец емкое сравнение слетело с его языка: — Эти скоты испоганили всю лужайку. Экологически чистой травы для парнокопытной не осталось, весь берег залили бензином и грязью.

В это время послышался возмущенный голос Кольки:

— Что ты врешь, скотина, это мы-то скоты?

— Да ты нам весь бизнес испортил, не даешь ни одну машину помыть и даже остановиться здесь.

А представитель партии зеленых апеллировал к Хвату:

— Не положено, видите, знак стоит, «кирпич». Значит, не положено.

— Да мы его сами сюда принесли, — старался хоть как-то вразумить мужика разгневанный Колька, — вон и ребята подтвердят, — кивнул он на нас с Данилой.

К этому времени мы тоже вылезли из джипа и подошли к Кольке поздороваться. Но пастух от администрации не унимался:

— Тем более вы преступили закон. Вы не имеете права самостоятельно устанавливать государственные регулирующие знаки, где вам вздумается, на это есть Дума.

— При чем здесь Дума, на это есть ГАИ, — подал голос Фитиль. Чувствовалось, что за целый день мужик их капитально достал.

А я посмотрел на Хвата. Тот задумчиво сидел на месте Фитиля и, казалось, блаженствовал, глядя на медленно текущие воды реки. «Не принял еще решения, как надуть нас», — понял я. И мне не приходило в голову, как незаметно отделить коробку с прибором из общей упаковки. Даже если ее отделишь, куда девать? Я с тоской посмотрел на город, мысленно взывая к Настиному находчивому уму, и чуть не подпрыгнул от радости на месте. Вот же решение. К нам по дороге спешила Настя. Я побежал ей навстречу и скороговоркой пробормотал;