Православие и Культура - [7]

2. Смиреніе, — второе изъ названныхъ свойствъ православнаго сознанія — стоитъ въ неразрывной связи съ первымъ, съ созерцательностью: истинная и подлинная обращенность вѣрующей души къ Богу непремѣнно приводить къ смиренію, къ сознанію ничтожества человѣческихъ силъ. И здѣсь опять мы обнаруживаемъ въ русскомъ православномъ сознаніи драгоцѣнные слѣды Востока, отраженія азіатскаго религіозно–мистическаго чувства. На Западѣ, въ Европѣ, нѣтъ этихъ слѣдовъ и отраженій; тутъ не утвердилась заповѣдь смиренія, и нѣть въ чувствахъ и мысляхъ духа смиренія. Ни католичество, ни протестантство не воспитали этого духа. Западный человѣкъ есть по преимуществу гордый человѣкъ, и чѣмъ далѣе на Западъ, тѣмъ больше въ немъ гордости: французъ болѣе гордъ, чѣмъ нѣмецъ; англичанинъ болѣе гордъ, чѣмъ французъ.

Западный человѣкъ — это человѣкъ, гордый своей культурой, своимъ образованіемъ, своей наукой, своей дисциплиной, своей политикой. Онъ думаетъ, что онъ все преодолѣлъ, все можетъ; онъ думаетъ, что его конституціи и парламенты, что его демократіи и республики, — верхъ человѣческой мудрости, что тотъ путь, которымъ онъ идетъ, есть единственный путъ къ человѣческому величію. Съ высокомѣріемъ смотритъ онъ на отсталость своихъ восточныхъ сосѣ дей и ожидаетъ, что они усвоятъ его мудрость и пойдутъ его путями. Между тѣмъ именно мы, эти восточные сосѣди, имѣемъ всѣ основанія звать европейское сознаніе къ тому, чтобы оно сломило свою гордость и поняло смыслъ и значеніе подвига смиренія. Ибо это значитъ звать на почву христіанскаго и вообще религіознаго сознанія. Это мудрость, провозвѣщенная еще древне–еврейскими пророками, которые ничему такъ настойчиво не учили, какъ тому, что отъ гордости погибаютъ и люди, и города, и царства. Въ яркихъ образахъ и грозныхъ пророчествахъ ветхозавѣтные учители съ удивительной силой говорили о тщетѣ земного человѣческаго величія, о посрамленіи гордыни человѣческаго самообольщенія. Вотъ, напримѣръ, замѣчательное мѣсто изъ книги пророка Авдія: «гордость сердца твоего обольстила тебя; ты живешь въ разсѣлинахъ скалъ на возвышенномъ мѣстѣ и говоришь въ сердцѣ твоемъ: кто низринетъ меня на землю?

Но хотя бы ты, какъ орелъ, поднялся высоко и среди звѣздъ устроилъ гнѣздо твое, то и оттуда Я низрину тебя, говоритъ Господь».

Или другое мѣсто изъ книги пророка Исаіи:

«И наполнилась земля его серебромъ и золотомъ, и нѣть числа сокровищамъ его, и наполнилась земля его конями, и нѣтъ числа колесницамъ его; и наполнилась земля его идолами: они поклоняются дѣлу рукъ своихъ, тому,' что сдѣлали персты ихъ.

И преклонился человѣкъ, и унизился мужъ; и Ты не простишь ихъ.

Иди въ скалу, и сокройся въ землю отъ страха Господня и отъ славы величія Его.

Поникнутъ гордые взгляды человѣка, и высокое людское унизится; и одинъ Господь будетъ высокъ въ тотъ день.

Ибо грядетъ день Господа Саваофа на все гордое и высокомѣрное и на все превознесенное, — и оно будетъ унижено.

И на всѣ кедры Ливанскіе, высокіе и превозносящіеся, и на всѣ дубы Васанскіе.

И на всѣ высокія горы, и на всѣ возвышающіеся холмы.

И на всякую высокую башню, и на всякую крѣпкую стѣну.

И на всѣ корабли Ѳарсійскіе, и на всѣ вожделѣнныя украшенія ихъ.

И падаетъ величіе человѣческое, и высокое людское унизится, и одинъ Господь будетъ высокъ въ тотъ день.»

Этотъ духъ смиренія, это сознаніе ничтожества человѣческой гордости и высокомѣрія составляетъ одну изъ коренныхъ основъ того религіознаго сознанія, которое пришло къ намъ съ Востока изъ Азіи. Россія, которая имѣетъ это великое счастье не только географически, но и духовно наполовину принадлежать Азіи, въ глубинѣ своего религіознаго сознанія носить этотъ духъ смиренія, какъ одинъ изъ главныхъ даровъ своей древней вѣры.

3. Но съ этимъ духомъ смиренія тѣсно связана и та третья черта русскаго православнаго благочестія, которую я упомянулъ выше — это простота душевная, сознаніе того, что религіозная истина есть простая истина, которая дается не научной изощренности, не критикѣ, не самопревозносящейся мудрости, не гордой своими завоеваніями культурѣ, а дѣтской простотѣ души, простой наивной вѣрѣ, смиренному преклоненію предъ тайнами величія Божія. Это сознаніе того, что «нищета духовная», о которой говорится въ заповѣдяхъ блаженства, есть лучшій путь къ постиженію тайнъ Божіихъ. Простые галилейскіе рыбаки были первыми провозвѣстниками словъ Спасителя, а познавшій глубину человѣческой мудрости апостолъ Павелъ съ особымъ удареніемъ приводитъ слова пророка Исаіи: «погублю мудрость мудрецовъ, и разумъ разумныхъ отвергну». «Потому что», — говоритъ онъ, — «немудрое Божіе премудрѣе человѣковъ, и немощное Божіе сильнѣе человѣковъ». Это превосходство простоты, живущей свѣтомъ Божіимъ, надъ мудростью просвѣщенія человѣческаго, съ особой яркостью ощущается въ православномъ сознаніи. Нельзя не видѣть замѣчательнаго совпаденія въ томъ, что и вѣрный сынъ православной церкви Достоевскій, и ушедшій отъ церкви Толстой одинаково убѣждены въ томъ, что величайшія религіозныя истины открываются простотѣ душевной, простому безхитростному разуму народа.. Глубочайшіе мотивы ихъ народничества вытекаютъ не изъ идеализаціи народнаго быта, а изъ идеальнаго представленія о способности простого народнаго сознанія находить пути къ Богу. Ихъ проповѣдь исходитъ изъ идеала евангельской простоты. Они какъ бы говорятъ намъ: не увлекайтесь плодами культуры, ея богатствомъ, ея пышностью, ея разнообразіемъ; помните, что выше культуры самъ народъ, творящій духъ народа; не ставьте культурныхъ достиженій между собой и народомъ, не отдѣляйте себя отъ народа высокой стѣной культурныхъ достиженій, не превозноситесь и не тщитесь сдѣлать изъ культуры Вавилонской башни высотою до небесъ.