Право умирать первыми. Лейтенант 9-й танковой дивизии вермахта о войне на Восточном фронте. 1939–1942 - [47]
Я кивнул. Я воевал только против русских, да и то опыт мой датировался 1942 годом! Прошло уже два года, а на войне год идет по меньшей мере за два.
Итак, я остался при Варрене в ожидании, пока американская пуля найдет мне место. Мы играли в шахматы, курили последние американские сигареты и слушали «Радио Кале», транслировавшее превосходный джаз, а между свингами передавало последние берлинские новости. Мы устали и были разочарованы. Мы, а вместе с нами три миллиона немецких солдат, знали, что воюем за проигранное дело. Героическая смерть, гибель за родину стала глупостью, которой следовало избежать, но при этом продолжая исполнять свой долг. Сложный компромисс, неосуществимое дело.
Следующим местом нашего назначения стала нидерландская граница в нижнем течении Рейна. Англичане со страшной силой наступали на Рур. Наша дивизия стала «пожарной командой»: нас перебрасывали туда, где было особенно жарко. Мы двигались по ночам, с выключенными фарами, на ощупь, ориентируясь по выхлопам из трубы едущего впереди танка. Кошмарные ночи под «вспышками» английских самолетов-разведчиков, фотографировавших наше движение через мертвые города: Бонн, Кёльн, Рур, Везель. В течение шести дней нам удавалось сдерживать продвижение англичан. От обстрелов артиллерией его британского величества Рейхсвальд[56] превратился в лунный пейзаж. Варрен был там ранен, и я принял командование батальоном. Мы перешли Рейн по последнему мосту между Уэрлингеном и Дюссельдорфом, под огнем англичан. Мы отчаянно искали бензин; пришлось забирать его напрямую с рурских заводов.
Однажды я случайно столкнулся с Альфредом Круппом, пребывавшим в совершенной растерянности. Он спросил меня, что ему делать с тысячами русских и польских рабочих, ожидавших освобождения.
Мы продолжали оставаться пожарной командой у Ремагенского моста, где американцы впервые форсировали Рейн.
Приближался конец. Надо было платить по счетам. Я ни за что не хотел сдаваться в плен. Я хотел просто вернуться к себе домой, в совсем близкий Блюменшейдт. Как будто я совершил долгое, немного безумное путешествие, которое не стоило потери свободы.
«Ротор» вращался с максимальной скоростью. Центробежная сила сделалась невыносимой. Приходилось совершать сверхчеловеческие усилия, чтобы попытаться выскользнуть в дверцу, в ожидании момента, когда машина наконец остановится.
Я устроил свой КП на вилле одного рурского промышленника, к югу от Эссена. На горизонте пылал огромный город; союзники бомбили его без передышек. Мои роты дрались на четырех направлениях: первая перед Ремагенским мостом, вторая перед Дюссельдорфом, третья на севере Рура, против танковых клиньев англичан, быстро двигавшихся к Бремену и Гамбургу по большой Северной равнине. Под мое командование поставили батарею зениток. Расчеты их состояли из гитлерюгендовцев, а водителями автомобилей были юные девушки из Союза немецких женщин. По вечерам мои офицеры приглашали самых симпатичных из них на ужин. Винный погреб владельца виллы был заполнен хорошими напитками. Наши спутницы, в отличие от нас, были настроены совсем не пессимистично, что делало их весьма благосклонными к нашей жажде последних приключений. Почти ежедневно их позиции подвергались налетам штурмовой авиации. Они погибали отважно, как солдаты. Однако было странно, что приходилось хоронить их, как настоящих солдат.
План противника был ясен: наступая, – американцы с юга, а англичане с севера, – они собирались соединиться восточнее Рура, чтобы устроить под конец войны нам котел. Нам, немцам, оставалось лишь горькое утешение оттого, что этой тактике они научились у нас. Нашим войскам поступил приказ по возможности уклоняться от прямых столкновений и отходить к Эльбе, чтобы, если, конечно, на то хватит сил и времени, оказать помощь защитникам столицы против русских. Я собрал то, что осталось от находившихся под моим командованием рот, и двинулся на восток.
У меня была сотня человек, несколько пулеметных бронеавтомобилей и небольшое количество грузовиков для гипотетических боеприпасов и горючего. Это был марш через агонизирующую Германию, через тоннель, в конце которого был заметен свет, предвещавший конец. По дороге мы встречали остатки разбитой армии, к которой примыкали два потока беженцев: те, кто бежал с востока, соединялись с бегущими с запада. Так две волны накатываются одна на другую, порой смешивая свою пену. Мы также видели плененных русских, поляков, французов, итальянцев и даже американцев. Весь этот контингент пришел в движение. Жалкое зрелище! Я не мог понять этих людей: находясь пять лет в рабстве, подобного которому не знала новейшая история, они шли в полном порядке, под охраной кучки солдат, а над ними постоянно летали самолеты – вестники совсем близкой свободы. И никакого сопротивления, никакого бунта, даже ропота! Порой мы двигались между двумя человеческими стенами из русских – стоически терпеливых, с бритыми головами; они пропускали нас, расступаясь, и глаза у них были потухшие, как окна разрушенных городов и деревень, через которые мы проходили.
Но вершиной этой пирамиды человеческого горя были длинные колонны заключенных из концлагерей, эвакуируемых при приближении врага. Женщины, дети, мужчины, в которых не осталось ничего человеческого, с ввалившимися в глубокие глазницы глазами, в полосатых робах, под которыми угадывалась жуткая худоба: они смотрели на нас с невыносимым выражением затравленных животных. Эсэсовские охранники куда-то исчезли, передав этапирование своих жертв разнородной группе солдат вермахта и иностранцев в форме вермахта. Почему нам в голову не пришла мысль освободить этих несчастных, спасти их от неминуемой гибели? Неужели наша апатия была так велика, что чужие страдания оставляли нас равнодушными? Беда вокруг сделала нас слепыми? Но как их освободить и при этом обеспечить им выживание? Мы знали, что армии победителей преследуют нас по пятам, и думали, что лучше оставить это море умирающих позади себя.
Антон Иванович Деникин — одна из важнейших и колоритных фигур отечественной истории. Отмеченный ярким полководческим талантом, он прожил нелегкую, полную драматизма жизнь, в которой отразилась сложная и противоречивая действительность России конца XIX и первой половины XX века. Его военная карьера повенчана с такими глобальными событиями, как Русско-японская, Первая мировая и Гражданская войны. Он изведал громкую славу побед и горечь поражений, тяготы эмиграции, скитаний за рубежом. В годы Второй мировой войны гитлеровцы склоняли генерала к сотрудничеству, но он ответил решительным отказом, ибо всю жизнь служил только России.Издание второе, дополненное и переработанное.Издательство и автор благодарят Государственный архив Российской Федерации за предоставленные к изданию фотоматериалы.Составитель фотоиллюстративного ряда Лидия Ивановна Петрушева.
Супруга самого молодого миллиардера в мире Марка Цукерберга – Присцилла Чан – наверняка может считаться одной из самых удачливых девушек в мире. Глядя на совместные фото пары, многие задаются вопросом: что же такого нашел Марк в своей институтской подруге? Но их союз еще раз доказывает, что доброта, участливость, внимание к окружающим и, главное, безоговорочная вера в своего мужчину куда ценнее растиражированной ненатуральной красоты. Чем же так привлекательна Присцилла Чан и почему все, кто знакомится с этой удивительной девушкой, непременно немного влюбляются в нее?
В этой книге историю своей исключительной жизни рассказывает легендарный Томи Лапид – популярнейший израильский журналист, драматург, телеведущий, руководитель крупнейшей газеты и Гостелерадио, министр юстиции, вице-премьер, лидер политической партии… Муж, отец и друг… В этой книге – его голос, его характер и его дух. Но написал ее сын Томи – Яир, сам известный журналист и телеведущий.Это очень личная история человека, спасшегося от Холокоста, обретшего новую родину и прожившего выдающуюся жизнь, и одновременно история становления Государства Израиль, свидетелем и самым активным участником которой был Томи Лапид.
Президентские выборы в Соединенных Штатах Америки всегда вызывают интерес. Но никогда результат не был столь ошеломительным. И весь мир пытается понять, что за человек сорок пятый президент Дональд Трамп?Трамп – символ перемен к лучшему для множества американцев, впавших в тоску и утративших надежду. А для всего мира его избрание – симптом кардинальных перемен в политической жизни Запада. Но чего от него ожидать? В новой книге Леонида Млечина – описание жизни и политический портрет нового хозяина Белого дома на фоне всей истории американского президентства.У Трампа руки развязаны.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.