Право умирать первыми. Лейтенант 9-й танковой дивизии вермахта о войне на Восточном фронте. 1939–1942 - [49]
Мы пытались, каждый сам по себе, пробраться через американские позиции, чтобы вернуться по домам. Один солдат был из Силезии.
– Я не знаю, куда идти, – сказал он. – Лучше сдамся «друзьям».
У другого солдата и фельдфебеля были родственники на западе, они хотели попробовать добраться до них. Лейтенант был берлинцем. Он намеревался дождаться окончания боев в городе и отправиться туда. До войны он некоторое время учился в Вернигероде, городке у северных склонов Гарца, оккупированном американцами три недели назад. Во времена учебы он жил у одного доктора.
– Схожу взглянуть, там ли он; если да, приведу к нему и тебя.
Мы обменялись рукопожатиями. Стояла ночь, светлая и холодная ночь.
– До свидания, и удачи!
Я смотрел, как они скользят между кустами и один за другим растворяются в ночи. Прежде чем уйти самим, мы привели в негодность два автомобиля, испортив зажигание и рации. А потом ушли, с пистолетами и последними консервами в карманах. Мы решили дать бой, но не сдаваться, поскольку знали, что американцы всех солдат, взятых в плен в лесах, объявляют эсэсовцами.
Нам удалось добраться до первых строений Вернигероде и найти дом врача. Мы пробрались в погреб и с огромными предосторожностями обратились к одной из дочерей хозяина дома.
Она дрожала от страха.
– Мы не можем оставить вас здесь: американцы беспощадно расстреливают всякого немца, укрывающего солдат вермахта. Мне очень жаль, но вы должны уйти.
Она позволила нам принять горячую ванну и дала несколько банок консервов.
На следующий день за нами зашел дневальный взятого под контроль американцами немецкого военного госпиталя, где работал ее отец. Он поместил нас в палату с двенадцатью другими людьми. Официально мы поступили в госпиталь из соседнего города. По утрам американцы устраивали нам медицинский осмотр. Они не заметили нашего маленького маскарада. Мы теперь были пленными, двумя единицами в человеческом море, взбудораженном разгромом. Американцев сменили англичане, англичан – русские.
Однажды вечером мы услышали по радио новость о «героической смерти во главе своих войск нашего фюрера, до последнего мгновения сражавшегося против большевизма». Это была последняя ложь Геббельса. Но среди нас еще находились такие, кто ей верил. Пока диктор зачитывал специальное сообщение о смерти Гитлера, они встали с коек, вытянулись по стойке смирно и, со слезами на глазах, вскинули правую руку. Все молчали. Те, кто не встал, отвернулись, чтобы не выдать своих чувств. Колокол Третьего рейха прозвонил.
Прежде чем русские начали инвентаризацию человеческого материала, оставленного им англичанами, я сумел в царившей тогда всеобщей панике вскочить в последний поезд, шедший из Вернигероде на запад. По соседству с сомнительного вида штатским я ехал в направлении Рейна. На всем протяжении моего долгого пути я находил приют то у одного, то у другого родственника. Сидя у камина в их домах, я непринужденно беседовал с английскими офицерами, желавшими «все знать» о «нашей войне» и «русских». Один из них, комендант города Бонн, очень любил мозельское вино и каждый уик-энд приезжал пополнить свои запасы. Он рассказал мне, что французы не признают свидетельств об освобождении, выдаваемых английскими властями выпускаемым из их лагерей немецким пленным.
– Остерегайтесь их, – сказал он мне, – им нужна рабочая сила для восстановления своей страны, вот они и хватают всех подряд, и со свидетельствами, и без них.
Кстати, я уже наслушался ужасов про французские лагеря – Аттиша, Мец, Шербур – и не имел ни малейшего желания попадаться к четвертому победителю после того, как убежал от трех первых.
Поэтому я, вместе с моим братом Клеменсом, освобожденным англичанами несколькими днями раньше, принял предложение английского офицера довезти нас в его крытом грузовике до Блюменшейдта, когда он опять отправится на «вылазку за вином».
Так 8 мая 1945 года война выбросила меня на твердую почву у родного дома. Было ясно и тепло. Мама стояла у решетчатой ограды сада, с тревогой всматриваясь в машину одной из оккупационных армий, въезжающую во двор. Рядом с ней стоял Фриц-Лео, которого американцы освободили несколько недель назад. Война не слишком жестоко обошлась с нею, оставив ей троих сыновей…
Глас в пустыне
Прошло двадцать три года. Выросло новое поколение. Если бы в конце войны у меня родился сын, мне уже лет пять пришлось бы отвечать на его вопросы. Страшные вопросы, о которые спотыкаются все немцы моего поколения и будут спотыкаться те, кто идут за нами. Как все это могло произойти? К счастью, два моих сына родились в 1960 году от матери-француженки. Время, расстояние, спокойствие…
Как же теперь далеки первые послевоенные времена с их голодом, стыдом, отчаянием и надеждами. В августе 1945 года в доме нас собралось много. Весной в Блюменшейдт приехала вся семья жены моего брата Клеменса, уроженцы Верхней Силезии. Они проделали долгий путь на четырех лошадях, двух телегах и двух автомобилях. Две лошади и автомобиль были потеряны в пути, где-то в Чехословакии. Маленькая машина была конфискована новыми хозяевами страны – французами в июле. Лили, жена моего брата, родила первенца в окружении пьяных пленных, русских и поляков, освобожденных несколькими днями ранее союзниками при их продвижении через Германию. Она оказалась в деревушке в Верхней Саксонии, затерянная в разлившемся по стране человеческом море беженцев, вдали от мужа, еще продолжавшего сражаться с англичанами где-то на севере. Один добрый русский старик помог ей разрешиться и защитил от поползновений своих товарищей. А Фриц-Лео в нескольких километрах восточнее Динана попал в плен к американцам. Он находился в передовых порядках своей 2-й танковой дивизии, которая была на острие удара во время наступления в Арденнах. Его отправили в один из огромных лагерей для военнопленных, устроенных американцами во Франции, какая-то добрая душа спасла его от французских вербовщиков рабочей силы, и в один прекрасный день он пешком, с котомкой за спиной, пришел домой.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.