Право умирать первыми. Лейтенант 9-й танковой дивизии вермахта о войне на Восточном фронте. 1939–1942 - [41]
«Курсант Х. проявляет положительное отношение к национал-социалистическому движению и тем самым гарантирует безусловную верность фюреру и Великой Германии».
Вещь немыслимая еще годом раньше!
Наконец, голос диктора. Никого из нас не удивило то, что мы услышали:
«Сегодня в полдень, в ставке в Восточной Пруссии было совершено покушение на жизнь фюрера, Верховного главнокомандующего вермахта. Покушение провалилось. Фюрер не пострадал. Полиция ведет расследование».
Мы ничего не знали о том, кто именно совершил покушение. Шли часы. Стемнело. Из Берлина поступали самые противоречивые сведения, в частности, такие: «Геббельсовское радио солгало. Гитлер мертв. Генерал-полковник Бек взял судьбу Германии в свои руки. Фельдмаршал фон Вицлебен назначен Верховным главнокомандующим вермахта».
Но более или менее реальные сведения были известны очень узкому кругу офицеров, наиболее близких начальнику училища полковнику Риттеру. Основная масса офицеров ничего не знала.
Сидя за столиками в офицерской столовой, мы обсуждали новости, куря одну сигарету за другой. Около полуночи нам подали гороховый суп. Все проголодались. За последние двенадцать часов ни у кого не было во рту ни крошки. И вдруг пришел полковник Риттер. Он был маленький, коренастый, с кривыми ногами кавалериста. Вид у него был строгий. Мы вытянулись по стойке смирно. Можно было бы услышать, как пролетит муха.
– Господа, я должен сообщить вам самую серьезную новость из всех, какие немецкий старший офицер сообщал своим подчиненным за всю историю нашей армии. Я только что получил из Берлина подтверждение, что группа генералов подложила бомбу в ставке фюрера и попыталась поднять армию на мятеж против ее Верховного главнокомандующего. С данного момента не подлежат исполнению приказы следующих лиц… – Он поднял бумагу и начал читать: – Ольбрихт, Вицлебен, Фельгибель, Гёпнер, Бек, Штауффенберг…
Каждое новое имя обрушивалось на наши головы, словно удар дубиной. Имена популярных генералов и маршалов, удостоенных высших наград, любимцев нации, как Гёпнер, командовавший танковой армией в России в 1941 году, или Вицлебен, один из победителей 1940 года.
– Командующим армией резерва назначен рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер…
Мы были сильно подавлены. Даже те из нас, кто втайне недолюбливал режим, не одобряли этот акт измены в разгар войны, в тот момент, когда тысячи немецких солдат сражались насмерть, чтобы остановить красный вал, уже накатывавшийся на восточные рубежи страны. Самое меньшее, что можно было сказать, – покушение явно было плохо подготовлено, и в действиях берлинских путчистов, похоже, полностью отсутствовала слаженность. Среди имен, перечисленных полковником, было одно, поразившее меня, словно удар хлыстом: Штауффенберг. Неужели тот самый, с которым я был знаком прежде в Бамберге?
Около часу ночи радио объявило, что фюрер выступит лично. В этот момент офицеры с Бендлерштрассе уже были либо мертвы, как Штауффенберг и Ольбрихт, расстрелянные во дворе здания, либо арестованы. Начались репрессии; они продолжались вплоть до того момента, когда русские овладели развалинами Берлина. Голос Гитлера был хриплым, более низким, чем обычно. Говорил он медленно, и в словах его чувствовалась дикая ненависть, которую он испытывал к тем, кто пытался его убить.
«…бесчестные и амбициозные офицеры, жалкая кучка, не имеющая ничего общего с немецким народом, попыталась поднять на меня руку. Но Провидение вновь уберегло меня. В этом я вижу еще один знак подтверждения миссии, поставленной мною перед собой: спасения Германии…»
Это стало последним событием того бурного дня.
На следующий день новый командующий Армией резерва, всемогущий шеф СС Гиммлер, сразу же проявил себя. Он предложил фюреру ввести в армии гитлеровское приветствие вместо обычного воинского. Это был знак абсолютной верности и сплоченности всех солдат вокруг их вождя. Естественно, Гитлер согласился. Отныне мы, как обычные штурмовики и эсэсовцы должны были, приветствуя старшего по званию или отвечая на приветствие подчиненного, вскидывать правую руку. Это было невыносимо. Многие из нас продолжали приветствовать по-старому. На них тут же стали доносить, и полковник, старый солдат кайзеровской армии, вызывал их к себе и по-дружески просил подчиниться новому приказу.
Среди заговорщиков было много аристократов; постепенно становились известны их имена. Глава Трудового фронта Лей выступил с речью в Кёльне; он был, как всегда, под действием алкоголя. Он заявил, что жалеет, что «в 1933-м мы не перерезали свиней с голубой кровью». Полковник предупредил меня, что мне следует воздержаться от провоцирования офицеров, известных своей преданностью режиму.
– Надо это проглотить, надо проглотить, мой друг, – сказал он мне.
Однажды на стрельбище один капитан иронично спросил меня:
– Ну что, свинья с голубой кровью, тебя еще не прикончили?
Я промолчал, зная, к какому лагерю он принадлежит. Раскол стал шире, глубже. Никому нельзя было доверять. Появились офицеры специально для наблюдения за политическим настроением своих товарищей. Их называли nationalsozialistische Führungsoffiziere (NSFO). По сути, это были комиссары, политруки, как в Красной армии. Да, мы действительно зашли слишком далеко.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.