Право на бессмертие - [3]

Матросов быстро смекнул, что ему не безопасно оставаться в привокзальном районе, и начал осторожно подниматься по лестнице. Отсюда была видна вся окраина: железнодорожный узел, река, которая светлой лентой огибала станцию. Над путями горели зеленые и красные огни, десятки паровозов гудели, будто желая перекричать друг друга.

Матросову было не до этого. Он заботился только о том, как бы надежнее скрыться от Басырова. Саша бросился в темную улицу; по ней он прошел, казалось, не менее километра. Вскоре его нагнала грузовая машина. Он ловко вцепился в задний борт и на ходу забрался в пустой кузов.

Машина бежала по незнакомым улицам, то безлюдным и глухим, то ярким и оживленным, кружила по склонам холмов, пока внезапно не остановилась в центре, у трамвайного кольца.

Матросов незаметно для шофера слез с машины и озабоченно оглянулся, не зная, куда направиться. В ту же секунду он почувствовал, что кто-то крепко схватил его за локоть. Перед беглецом стоял улыбающийся Басыров.

— Я-то рассчитывал подняться в город на трамвае, но ты захотел на машине. Поразмыслил — лучше получилось, быстрее добрались. Пошли.

Матросов, от растерянности не сумев произнести ни одного слова, понуро опустил голову и безропотно зашагал за своим ненавистным спутником. На углу Басыров долго разговаривал с другим милиционером на незнакомом для Саши языке. Они говорили очень быстро, и казалось, не слушали друг друга. Вдоволь наговорившись, Басыров рассмеялся:

— Поднимай якорь, Матрос, недалеко осталось. Может, еще раз попытаешься улизнуть? Тогда ты хоть меня, своего старого друга, предупреди, не заставляй волноваться...

Саша, поняв, что «старый друг» подшучивает над ним, упрямо сжал губы, замолчал и до самой окраины не промолвил ни слова.

Два человека, внимательно следя друг за другом, под руку шли ночью по окраинной улице, мощенной белым крупным булыжником. Было темно. Лишь изредка попадались электрические фонари. Молча прошли через мост, перекинутый не то через овраг, не то через маленькую речушку. Улица теперь вела в гору.

Басыров начал часто оглядываться, точно человек, заблудившийся на пути. Он и на самом деле позабыл ориентиры, которые были даны ему постовым. Вскоре они догнали мужчину в черном длинном пальто, белой фуражке, с черной густой бородой. Басыров вежливо спросил у него дорогу в детскую трудовую колонию.

— Вам повезло, — неожиданно засмеялся прохожий. — Я город знаю отлично. Так вам, значит, нужна трудовая колония? — при этом он внимательно взглянул на Матросова. — Так, так, понимаю... Вам, товарищ милиционер, придется итти прямо, а за городом свернете чуточку влево, пойдете по прямой, там есть тропинка мимо складов...

Басыров спросил с беспокойством:

— Мы не ошибемся?

— А это от вас зависит... — усмехнулся прохожий. — Другой тропинки нет.

— Мне говорили, что колония находится не то в бывшем монастыре, не то в соборе… И я, увидев вот эту церковь, обрадовался было, подумал, что, наконец, добрались до места.

Бородатый охотно заговорил, размахивая железной тростью:

— Это не то, мой дорогой. Это — Троицкая церковь, знаменитая церковь, в подвалах ее сидел Салават Юлаев, ожидая допросов.

Саша со страхом взглянул в ту сторону, куда указывал тростью бородатый, но в темноте ничего не разглядел. А тот, словно соскучившись по слушателям, продолжал говорить, очевидно, на любимую тему.

— Старая Уфа вошла в историю. Вот здесь, на реке, напротив этого моста, казнили пугачевцев. На льду была поставлена особая избушка без пола, человек, входя в нее, попадал сразу на дно реки. Такое наказание придумали палачи из тайной канцелярии. А еще вон на том холме...

Но Басыров торопился — он скороговоркой поблагодарил незнакомца и повел Сашу дальше. Обладатель густой бороды шел за ними, продолжая говорить вдогонку:

— На месте колонии до революции был монастырь, это вам правильно сказали. Я бывал, бывал там, в разное время приходилось бывать. Обязательно обратите внимание на дуб. Одинокий, высокий. Каждую весну на нем монахи вешались...

Саша вздрогнул. Бородатый остановился под фонарем, поднял трость, как шпагу, и, указывая ею куда-то в ночь, повторил:

— Держитесь все время прямо, до самой окраины.

Басыров легонько подтолкнул мальчика:

— Матрос, поторопись, в теплой постели будешь спать...

Вдруг на Матросова напала такая глубокая тоска, что он рванулся и крикнул отставшему мужчине:

— Дяденька, а далеко до моря?

Издали донесся ответ:

— Почти тысяча километров... до ближайшего... по прямой...

Басыров шутливо упрекнул Сашу:

— Вон какой ты, вижу, с географией не дружил.

Когда поднялись в гору, вдали увидели тонкую цепочку электрических лампочек. Дул холодный ветер. Тропинка пошла по холмам, по оврагам, только через полчаса перед их глазами выросли каменные здания, стоящие вплотную, точно прильнув друг к другу. Неужели это и есть цель путешествия? Неожиданно раздался крик:

— Стой!

Оба путника резко повернулись на голос. Перед ними стоял подросток, хорошо одетый, статный. При свете ручного фонаря блестела сталь винтовки.

— А, новенький, — облегченно протянул часовой, разглядывая Матросова. — Постойте, вызову карнача.