Правители эпохи эллинизма - [2]

Наметившаяся тенденция к преодолению полиса изнутри дополнялась не менее отчетливой тенденцией к его преодолению и извне. Растущие экономические и политические связи подрывали полисный партикуляризм, и повсюду обнаруживалась тяга к объединению, в особенности в рамках отдельных исторических областей (Халкидикский, Фессалийский, Беотийский, Аркадский и другие союзы). Однако развитие это наталкивалось на серьезные препятствия: помимо традиций полисной автономии порочным было обнаруживавшееся стремление полисов-гегемонов превращать союзы в собственные державы, а с другой стороны, продолжалось соперничество этих сверхполисов из-за гегемонии в Греции. Все это вело к непрекращающимся междоусобным войнам, которые ослабляли греков и поощряли вмешательство в их дела соседних «варварских» государств — Персии на востоке и Карфагена на западе.

Социальный и политический кризис полиса, естественно, дополнялся кризисом идеологии. Характерной чертой времени была растущая аполитичность, т. е. равнодушие граждан к судьбам своего полисного государства. Рационалистическая критика существующего порядка, начало которой положили софисты и Сократ, не оставила камня на камне от полисного патриотизма, на смену которому теперь пришли новые настроения и новые идеи. Между тем как народная масса все больше увлекалась воспоминаниями или, скорее, мечтами о примитивном, уравнительном коммунизме (пародийное отражение — в поздних комедиях Аристофана «Женщины в народном собрании» и «Богатство»), верхушка общества все более и более пропитывалась индивидуалистическими и космополитическими настроениями. Традиционные политические доктрины — демократические и олигархические в равной степени — оказывались несостоятельными перед лицом новых задач, и по мере того как кризис принимал все более затяжную и острую форму, в обществе, среди людей различного социального и культурного уровня, начинало крепнуть убеждение, что лишь сильная личность, авторитетный вождь или диктатор, стоящий над гражданским коллективом, сможет найти выход из того тупика, в который зашло полисное государство.

В политической литературе, выражавшей запросы полисной элиты, популярными становятся тема и образ сильного правителя (в трактатах Антисфена, Платона и Аристотеля, в речах Исократа, в исторических или мнимоисторических произведениях Ксенофонта). Поскольку, однако, внутреннее переустройство не мыслилось без переустройства внешнего, наведение порядка внутри отдельных городов — без установления общего мира в Греции и победоносного отражения варваров, образ сильного правителя приобретал одновременно черты борца за объединение Эллады, руководителя общеэллинской войны против варваров, черты царя-завоевателя (в особенности у Исократа в речах «Эвагор» и «Филипп» и у Ксенофонта в романе «Киропедия»). Так мечты о социальном и политическом переустройство общества оказались связанными с монархической идеей, а эта последняя, в свою очередь, — с идеей панэллинской[3].

Все эти настроения естественным образом шли навстречу инициативным устремлениям македонских царей. По мере того как становилась очевидной неспособность традиционных лидеров греческого мира — полисных государств Афин и Спарты — добиться согласия между эллинами, установить твердый порядок и отразить натиск варваров; по мере того, далее, как обнаруживалась бесперспективность в этом плане также и большинства новых тиранических режимов, — с претензиями на руководящую роль в Элладе все энергичнее и откровеннее стали выступать македонские цари. Решительному и настойчивому Филиппу и (359–336 гг. до н. э.) удалось в конце концов достичь этой цели. Последовательная, поэтапная борьба этого царя за господство на Фракийском побережье и в Фессалии, в Средней Греции и на Пелопоннесе завершилась созданием нового военно-политического единства — Коринфской лиги, членами которой стали все греческие города (за исключением одной лишь Спарты), а главой, гегемоном, — македонский царь (338/337 г. до н. э.)[4].

Филипп вел борьбу за гегемонию в Элладе под панэллинскими лозунгами, широко эксплуатируя охранительные, шовинистические и милитаристские настроения состоятельной и знатной верхушки греческого общества. Стремления этой последней, насколько мы можем судить по речам ее идеолога Исократа, сводились именно к преодолению политической раздробленности Эллады, к объединению эллинских полисов в некую федерацию во главе с авторитетным и инициативным вождем, способным навести в стране твердый порядок и повести греков на завоевание богатств Востока. Последняя часть программы казалась особенно привлекательной, причем не только представителям полисной элиты, но и широким слоям греческого общества. Отомстить варварам за прежние унижения, перенести войну в Азию и завоевать принадлежащие азиатам обширные пространства земли, колонизовать эти земли с помощью тех, кто теперь в силу своей бедности и незанятости представляет опасность социальному порядку в Элладе, сделать эллинов господами, а варваров — их подневольными крепостными или рабами типа спартанских илотов, короче говоря, решить свои трудности за счет богатых, по слабых стран Переднего Востока — эта перспектива завораживала массы греков и увлекала их в русло державной политики македонского царя, который, однако, шел своим путем и, заигрывая с панэлллинскими идеями, всегда и везде преследовал собственные цели. Намерением Филиппа II, равно как и позднее его сына и преемника Александра, было не послушное исполнение прожектов идеологов панэллинизма вроде Исократа, а построение собственной сильной державы, для которой греки с их панэллинскими устремлениями должны были послужить лишь необходимым основанием. В самом деле, созданный Филиппом новый порядок был далек от той идеальной схемы, которая рисовалась взору идеологов панэллинизма в Греции: объединение страны было форсировано силой оружия; созданию Коринфской лиги предшествовала открытая вооруженная борьба между македонским царем и коалицией свободных греческих полисов во главе с Афинами и Фивами, а навязанная грекам после их поражения при Херонее (2 августа 338 г.) система Коринфского договора предназначена была служить прежде всего державным интересам Македонии