Правители эпохи эллинизма - [4]

Со смертью Антигона Одноглазого, павшего на поле боя как солдат, было покончено с идеей воссоздания единой империи. Оставшиеся диадохи ориентировались, как правило, на сохранение достигнутого, на закрепление за собою и своими потомками консолидированных территориальных комплексов, опирающихся на покое историческое единство. Впрочем, и после Ипса дело не обходилось без крупных конфликтов. На Балканах после смерти Кассандра (видимо, в 298 г.) разгорелся спор за македонский престол между Деметрием Полиоркетом, эпирским царем Пирром и Лисимахом. С другой стороны, в Азии обострилось соперничество все того же Лисимаха с Селевком. Спор был решен в 281 г. в генеральном сражении при Курупедионе (в Лидии, в Малой Азии), где Селевк наголову разгромил своего соперника. Лисимах пал в битве, и его Фрако-азиатская держава перестала существовать. Селевк присоединил к своей империи большую часть азиатских владений Лисимаха, по при попытке перенести военные действия в Европу и утвердиться во Фракии и Македонии его постигла неудача: при переправе через Геллеспонт он пал от руки Птолемея Керавна, сына Птолемея I от Эвридики, которого он сам же приютил при своем дворе.

Смерть Селевка не поколебала, однако, прочности его династии: его азиатская империя осталась за его сыном Антиохом I (с 281 г.). Столь же прочным было положение и династии Птолемеев в Египте: здесь после смерти Птолемея 1 правителем остался его сын от Береники Птолемей II (с 283 г.). Третьим государством, вошедшим в «концерт» великих эллинистических держав, стала Македония, где после кратковременного правления Птолемея Керавна (281–279 гг.) и повой полосы неурядиц утвердился внук Антигона Одноглазого и сын Деметрия Полиоркета Антигон Гонат (с 276 г.).

Помимо этих главных держав эллинистический мир был представлен и рядом менее значительных государственных образований, как правило, также территориально-монархического характера. Особенно много их возникло на окраинах Селевкидской империи, в Малой Азии и на Иранском нагорье. Так, в западной части Малой Азии, на территории древней Лидии, сложилось Пергамское царство (государство Атталидов), в северо-западном ее углу, вдоль проливов, — Вифиния, далее на восток, в глубине малоазийского материка, — Каппадокия, а к северу от этой последней, на побережье Черного моря, — Понт. Из государств, возникших по краям Иранского нагорья, самим значительным было Греко-бактрийское царство, а позднее государство парфян.

Что касается Балканской Греции, то она по-прежнему была представлена конгломератом более или менее независимых полисов. При этом наряду со старинными центрами — Афинами, Спартой, Фивами, — пребывавшими в состоянии упадка, отвечая тенденциям социально-экономического и политического развития, явились к жизни новые федеративные образования — Этолийский и Ахейский союзы, также претендовавшие теперь на руководящее положение в Элладе. Соперничество великих эллинистических держав позволяло грекам более или менее успешно отстаивать свою независимость, однако внутренние междоусобицы, социально-политические смуты в городах, конфликты между сопредельными полисами и распри из-за гегемонии, осложняемые достоянными вмешательствами извне, ослабляли силы народа и способствовали сохранению неустойчивого, кризисного состояния вплоть до утверждения римского господства на Балканах.

Эллинистические цари второго поколения, прозванные эпигонами (по-гречески буквально «родившиеся мосле»), зарекомендовали себя разумными администраторами, которые с особым усердием заботились о делах управления, о хорошем состоянии своих финансов, армии и флота и сохранении сложившейся в эллинистическом мире системы равновесия сил. Международная обстановка до поры до времени благоприятствовала этой плодотворной для развития культуры концентрации усилий на проблемах своих собственных государств и своего особенного мира (напомним, что римляне весь III век были заняты завершением объединения Италии и борьбой с карфагенянами за господство в Западном Средиземноморье, а государство парфян вообще начинает вести свое существование лишь с 248 г.). Однако на исходе III столетия благоприятная для эллинизма обстановка стала меняться, и последующим эллинистическим правителям, потомкам эпигонов, удача сопутствовала все меньше и меньше.

Трудности нарастали как спешный ком. Внутри отдельных эллинистических государств обнаружились признаки напряженности в отношениях господствующего греко-македонского слоя с покоренным коренным населением, которое начало наконец проявлять активность, заставляя считаться с собою (ср. участие местных египетских контингентов в битве при Рафии в 217 г., где Птолемей IV нанес поражение селевкидскому царю Антиоху III) или даже прямо заявляя претензии на самостоятельность (выступление Маккавеев в подчиненной Селевкидам Иудее в 60-е годы II в.). Вместе с тем большие опасности надвинулись на мир эллинистических государств извне: с запада уже в первые годы II в. началось наступление Рима, а на востоке парфяне полвека спустя добились крупного успеха, овладев Мидией. Особенно быстрым оказалось нарастание римской инициативы. Эллинистические государства стремительно втягиваются в орбиту римских великодержавных устремлений и одно за другим теряют свою независимость: в 168 г. практически, а в 148–146 гг. окончательно — Македония и Греция, в 133–129 гг. — Пергам, в 74–66 гг. — Вифиния и Понт, в 63 г. — Селевкидская Сирия, в 30 г. — Египет.