Правила склонения личных местоимений - [42]

Миронова только молча кивает и опускает глаза. Я стою спиной ко всем остальным, но чувствую, как в меня впиваются их цепкие взгляды. Я теперь, кажется, начинаю понимать, зачем на некоторых футболках на спине рисуют оттопыренный средний палец или пишут ругательства. В такие моменты как сейчас, это очень даже кстати. Но во мне не достаточно большую дырку прожгли, так что я почти сразу целую Наташу еще раз. Да просто, может, у них глаза вывалятся!

И как раз в этот момент в класс входит наша классная Ольга Афанасьевна. И как раз видит нас с Мироновой, почти застывших в поцелуе. И сама тут же застывает в дверях. Я слышу шаги, я чувствую, как Наташа пытается освободиться от моей руки, и я понимаю, что тот внезапный жар, который я ощутил в области лопаток — это как раз взгляд нашей класснухи. Я отрываюсь от Наташиных губ, хотя мне этого совсем не хочется, и мы замираем на некоторое время, соприкоснувшись лбами. Держу лицо Мироновой в своих руках — вечно хотел бы так простоять. Пусть даже под пристальными взглядами этих тупых идиотов.

Я улыбаюсь Наташе, и мы, наконец, садимся на свои места. Ольга Афанасьевна, кажется, в шоке. И все остальные не отстают. И главное — тишина такая стоит. Как будто никто даже не дышит. Мне хочется встать и поклониться. А потом еще раз на бис выступить. Но я просто беру Наташу за руку и медленно наблюдаю за слегка заторможенными движениями нашей классной руководительницы. Да ладно вам, Ольга Афанасьевна, а что это вы так напряглись? ВИЧ же не передается через прикосновения и поцелуи! Вы же сами так увлеченно и смущенно читали нам об этом поучительную лекцию! Что же теперь так вас ошеломило и даже как будто напугало?

Первая часть урока идет напряженно. Ольга Афанасьевна все время отвлекается на нас с Мироновой, хотя мы сидим на редкость тихо. Мы даже почти не двигаемся, но классная все равно постоянно оборачивается на нас. В конце концов, мне как-то даже неудобно становится обманывать ее ожидания, и я говорю Наташе вполголоса:

— Пойдем сегодня ко мне?

И тут же следует как будто заранее заготовленная реакция учителя.

— Веригин! Не разговаривай! — с укором произносит Ольга Афанасьевна.

Я не могу сдержаться и начинаю смеяться. Это, естественно, еще больше выводит классную из себя. Ну так, по крайней мере, теперь она не просто так напрягается.

— Пойдем? — продолжаю я, обращаясь к Наташе. — После школы. У меня никого не будет. Я обещаю. Такого больше не повторится.

Наташа быстро кивает. Но не потому что она прямо так сразу согласилась, просто чтобы я замолчал и не навлекал на нас гнев учителя. Однако Миронова же умная, она понимает, что от меня ей не отделаться, и что я не отстану, пока она ни согласится. Так что у нее, по большому счету, нет выбора. И после уроков мы идем ко мне. Но перед этим нам приходится еще преодолеть препятствие в виде группы одноклассников. И среди них, конечно, весь свет нашего милого класса: и Аня Семенова, и Лена Власова, ну, и так, по мелочи. Главное — одни девчонки.

Они собрались у подъезда одного из домов недалеко от школы и ждут. Выжидают, пока мы с Мироновой пройдем мимо и не обратим на них внимания. И конечно, когда мы не обращаем, им это жуть как не нравится.

— Веригин! — окликает меня Семенова.

Мы с Наташей останавливаемся. Я оборачиваюсь и слышу продолжение незамысловатой фразы:

— Можно тебя на минутку?

— Зачем? — спрашиваю я.

— Ну, подойди, что трудно что ли! — недовольно ворчит Аня.

Я смотрю на Наташу, сжимаю ее ладонь, как бы говоря тем самым, что все нормально, чтобы она не волновалась, и подхожу к компании передовых представительниц женского пола 10 «А» класса.

— Как дела, Ром? — совсем по-свойски спрашивает вдруг Семенова.

Я от такого вопроса даже теряюсь. Мне так смешно вдруг становится, что некоторое время и ответ не могу достойный подобрать.

— Спасибо, Аня, — говорю. — Отлично!

— Пойдем поговорим? — продолжает она светскую беседу и кивает в сторону подъезда.

Я оглядываюсь на Наташу, которая все также стоит на тротуаре, там же, где я ее оставил. И я как-то не горю желанием разговаривать с Семеновой в подъезде. Да я, вообще, с ней не горю желанием разговаривать, хоть бы она меня на трехпалубную яхту с золотыми бортами пригласила.

— Что, здесь нельзя поговорить? — спрашиваю.

— Да не бойся ты! — как будто успокаивает Семенова.

— Кого?

— Что кого? — не понимает Аня.

— Бояться я кого должен?

— Ну, в смысле, ничего мы ей не сделаем. — Семенова кивает в сторону Наташи. — Не будем мы ее трогать, что ты так переживаешь, прям!

— Так что ты хотела мне сказать? — возвращаюсь я к причине всего этого странного разговора.

— Так мы отойдем? — Семенова, кажется, вне подъезда не может мысли формулировать.

— Так ты поговорить со мной хотела или в подъезде постоять?

— Поговорить!

— Ну так говори!

Семенова тяжело вздыхает, берет меня за руку и отводит немного в сторону. Нет, мне никогда не понять, к чему эти понты со свитой, если у тебя к человеку настолько серьезный разговор, что присутствие их ушей не разрешается. Мы с Аней отходим в сторону. Я встаю так, чтобы боковым зрением видеть Миронову, которая все еще терпеливо меня ждет. Надеюсь, беседа не затянется надолго.