Правила склонения личных местоимений - [3]

— Если для меня стараетесь, так отстаньте уже со своей школой.

— Вот видите! — вступает Мария Николаевна. — Ему на всех наплевать! Он даже с вами как грубо разговаривает!

— Подождите, Мария Николаевна, — все тем же доверительным понимающим тоном продолжает директор и обращается ко мне. — Рома, скажи, у тебя дома папа с мамой или с твоими сестрами также разговаривает?

— Да, — отвечаю.

Просто я знаю, что в этом случае, на этот вопрос лучше всего ответить «да». Я пробовал разные ответы, но «да» оказался самым подходящим. После него обычно следует только разведение руками, тяжелый вздох и растерянность. После всех остальных — долгие лекции и расспросы. На самом деле, мой отец, конечно, разговаривает с мамой и с сестрами совершенно по-другому. На самом деле, у нас, вообще, все совершенно по-другому, но разве учителям это интересно? Они ведь и так все про всех знают.

Ага, вот и вздох, и недоумение, и разведение руками. А сейчас они начнут делиться со мной опытом.

— Роман, послушай, — начинает Ольга Геннадьевна, — вот ты грубишь, дерешься, не учишься совсем, с одноклассниками не общаешься… Разве тебе это все нравится? Разве таким на самом деле ты хочешь быть? Разве ты такой?

— А какой я? — изображаю заинтересованность.

— Мне кажется, это все у тебя напускное, — говорит директор и поглядывает едва заметно на Марию Николаевну. — Мы понимаем, тебе хочется привлечь внимание, у тебя такой возраст, тебе хочется самоутвердиться в глазах сверстников. Но ведь есть и другие способы. Может, ты о них просто не знаешь?

— Мне нравится, — совершенно спокойно произношу я, глядя теперь в глаза Ольге Геннадьевне.

— Что нравится? — не понимает она, так как я сбил ее с мысли.

— Грубить, драться, не общаться с одноклассниками.

Я говорю так, потому что знаю: это самый удачный вариант. Во-первых, он ненадолго собьет их с толку, и воцарится тишина, что в наше время, вообще, редкость. Во-вторых, это отметает еще пару десятков вопросов о том, что же мне нравится и чего я хочу. А я, правда, хочу, чтобы меня оставили в покое, чтобы дали уже как-нибудь закончить эту дурацкую школу, чтобы не лезли ко мне в душу, не заглядывали через замочную скважину к нам в семью

— Боже мой! — вздыхает директор. — Ну что же нам с тобой делать!

— Забить, — отвечаю.

— Что? Ну вот как ты разговариваешь! — негодует Ольга Геннадьевна.

— А как? — развожу руками. — Забейте на меня уже. Хватит воспитывать. Оставьте в покое. Да не нужна мне ваша физика, ваша алгебра и что там еще…

— А что тебе нужно? — перебивает директор. И хорошо, кстати, что перебивает, а то я что-то завелся. — Телевизор только смотреть и о девочках думать?

— Да, — говорю, потому что это опять самый подходящий ответ. С ними, вообще, лучше все время соглашаться, что бы они ни спрашивали, иначе не отстанут.

— В общем, так, Роман, — заключает Ольга Геннадьевна, — завтра я жду у себя твоих родителей.

— Они не смогут прийти.

— Почему же?

— Отец работает. Мама с сестрой в больнице лежит.

— Что-то серьезное? Ксюша заболела? — теперь тон снова становится таким участливым и небезразличным, что меня раздирает от смеха. Так и хочется что-нибудь гадкое сказать.

— Нет, не волнуйтесь, — отвечаю. — Просто они не смогут прийти. Сестра придет.

— Хорошо. А у тебя со старшей сестрой хорошие отношения?

— У меня со всеми хорошие отношения. Просто родители не могут. Я же сказал.

— Договорились. Завтра в семь вечера буду ждать твою сестру. И, кстати, в субботу тебе придется прийти позаниматься дополнительно с Марией Николаевной. Будешь наверстывать то, что пропустил. Сам себя лишаешь выходных.

— Нет, в субботу я не приду.

— Почему?

— Потому что у меня дела.

— Какие дела?

— Такие. Которые надо делать в субботу.

— А родители знают о твоих делах?

— Знают.

— Значит, будешь оставаться каждый день после уроков!

— Угу. Все понятно.

Я разворачиваюсь и делаю шаг в сторону двери.

— Что тебе понятно? — раздраженно вопит физичка. — И кто тебя отпускал?

— Понятно, — поворачиваюсь к ней, — что надо будет теперь торчать в вашем кабинете после уроков.

— Нет, вы видите! — почти со слезами на глазах обращается Мария Николаевна к директору. — С ним совершенно невозможно! Да ему на всех наплевать! Даже на вас! Даже на себя!

— Да.

— Что да, Веригин? Что да? — возмущается физичка.

— На себя мне особенно плевать.

— Возвращайся в класс! — уже командует директор.

Наконец-то она приняла свой реальный облик, а то все притворялась понимающей заботливой тетушкой.

В классе, конечно, полный бардак. Прохожу на свое место, а сижу я один в первом ряду за предпоследней партой.

— Что, Веригин, промыли тебе мозги? — кричит Паша Смирнов, пока я иду к своему месту.

Не отвечаю ему, только показываю «фак».

Как же бесят одноклассники. Надменные идиоты, каждый из которых уверен, что больше всех знает о жизни. И каждый хочет выпендриться перед остальными, хочет хоть на минуту показаться таким умным, чтобы заткнуть всех за пояс. Это смешно. Поэтому я не горю желанием с ними общаться. Да и на то, чтобы завести друзей, все-таки требуется немало времени, а мне и без того есть чем заняться, так что я, вроде как, держусь всегда один.