Правила игры без правил - [4]

Материалом здесь, как всегда, послужат обиженные. Их будет много — уже в ближайшие годы большинство российских фантастов осознает тот горький факт, что они никогда не получат ни «Странника», ни «Улитку», ни пока еще, быть может, не очень престижную, но все-таки премию «Интерпресскона». Большинство осознает тот факт, что оно никогда не будет стоять в первом ряду российских фантастов и при составлении сборников, антологий или в представлении российской фантастики за рубежом им придется довольствоваться скучной и длинной очередью. В личном плане эта ситуация вполне разрешима. Автор может сказать себе: «Да, конечно, ни хрена я писать не умею. Набуровил какую-то тягомотину, стыдно людям показывать. Надо плюнуть и начать все сначала».

Короче, автор может начать работать.

Но он может пойти и другим путем.

Плохой писатель тем и отличается от хорошего, что он никогда не скажет себе: «Я не умею писать». Он заранее убежден в ценности всего им созданного. И если книги такого писателя не получают признания, значит, виноваты в этом другие. Значит, виновата литературная мафия, захватившая якобы власть в фантастике, виноваты конкретные люди, мешающие писателю, виновата сама фантастика, движущаяся, по мнению автора, не туда. А отсюда — и средства борьбы, которые вполне очевидны.

Я не стану далее углубляться в эту благодатную тему. Материал здесь слишком взрывоопасен. Однако вся история отношений с молодогвардейскими лидерами свидетельствует, что экстремальные формы соперничества рождались именно той стороной и что именно «Молодая гвардия» превратила борьбу литературных течений в войну, применяя те методы, которые в литературе недопустимы. Потому что борьба — это когда оппоненты уважают друг друга, а война — когда уважения к противнику нет. Вероятно, нечто подобное будет существовать и в дальнейшем. Творческое бесплодие разъедает писателя, как кислота, и поэтому маргиналии будут, видимо, исходить, в основном, от представителей низкого вкуса.

6

Каковы могут быть тактика и стратегия этой войны?

Вероятно, не следует создавать каких-либо организационных структур, потому что функционеры, которые при этом потребуются, безусловно захватят там власть и используют эту организацию в борьбе за лидерство в литературе.

Также, вероятно, не следует использовать административные методы. Скажем, в рамках Союза или отдельных писательских организаций. Разумеется, нельзя допускать, чтобы лидеры молодогвардейского типа становились в Союзе влиятельными администраторами. Но и вытеснять их собою с административных постов не следует. Потому что мы либо в этой борьбе проиграем — так как в бюрократических танцах функционеры всегда сильнее писателей, — либо автор, решивший стать крупным администратором, постепенно утратит творческие способности, что опять-таки будет означать литературное поражение.

Эти пути, по-моему, неприемлемы.

Действовать, вероятно, следует по-другому.

Следует, вероятно, помнить, что основное достоинство высокого вкуса — художественность. Это то, что в конечном итоге позволило выстоять при натиске «молодогвардейцев». Потеряв критерий художественности, мы потеряем все, потому что ничто другое противопоставить посредственности не сможем.

Демаркационная линия должна быть достаточно ясной.

Следует, вероятно, помнить, что маргинальные формы борьбы существуют лишь там, где размыты формы морали. Если действия сомнительного характера будут осуждаться в мире фантастики, то и действия эти удастся вытеснить на периферию. Война в фантастике должна быть литературной войной, и бескомпромиссность ее должна оставаться лишь в сфере эстетики.

Вот два главных принципа литературной войны: дистанцирование художественное и дистанцирование этическое.

Механизм художественного дистанцирования я изложил, в механизм дистанцирования этического я не вдавался: он достаточно ясен.

Может показаться кому-то, что принципы эти слишком абстрактные. Это не так. Принципы обладают большой вещественной силой, потому что они форматируют общественное сознание, создавая координаты, в которых происходит существование.

7

И — совсем короткое заключение.

Разумеется, я несколько заострил ситуацию: собственно войны еще нет, хотя первые выстрелы, по-моему, уже прозвучали. Но я хотел, чтобы стало совершенно понятным: мы сейчас создаем новый мир — мир российской фантастики, — и от того, какие принципы будут заложены в основу этого мира, от того, какие правила там будут существовать, вероятно, в значительной мере зависит судьба — и всех нас, и каждого.