Правила эксплуатации ведьмы - [49]

Гаденыш попался симпатичный. Я думала, охотники старые, испещренные шрамами вояки.

Ан нет, молодой совсем.

— Забудь, авось пронесет, — пробурчал друг. — Лучше скажи, почему народ не

разбредается по постелям, а идет обратно к площади?

Я и сама приметила, что людские стайки выходили из калиток и единодушно выбирали

маршрут, ведущий к линиям базарных рядов.

— Узнаем, — уверила я Лиса и подбежала к вдрызг пьяному парню.

Тот в ужасе отпрянул. По-моему, даже протрезвел.

— Девушка, вы ранены?

— Я? — Бровь удивленно вскинулась. — А, нет. Малость ободрала руку. Не подскажите, куда все спешат?

Паренек икнул и боязливо ответил:

— Если погода хорошая, то рынок открыт и по ночам. Торговцы ради такого дела цены

занижают, да и толкучки меньше.

— Спасибо, — тепло оскалилась я. — Лис! Пойдем за покупками?

— Ты неисправима, Слава, — взвыл варрен. — Чуть головы не лишилась! А то, что мы

пропахли болотом, тебя не смущает? Неужели не хочется отдыха?

— Там всё равно крысы, — грустно фыркнула я, бросая один за другим молящие взгляды на

Лиса. — Ну, пойдем! Пожалуйста.

Он закатил глаза, но поплелся за толпой галдящего народа.

— Хоть бы сумки положили, — хмурился он. — Нашла себе двуногую лошадь.

Умалишенная. Тебя ж люди испугаются.

— Не беспокойся.

Я достала из рюкзака флягу с водой и скоренько ополоснула лицо с руками. Затем обмотала

ладонь какой-то рубашкой — предположительно, лисиной, — и счастливо засвистела,

стараясь не замечать появляющегося на ткани кровавого пятна.

Считается ли хорошим поступком тот, который сделан без особого на то хотения? Если да, то сегодня я стала чуточку добрее.

Ч2. Пункт третий. Не вздумайте терять ведьму из виду; вы обязаны знать ведьмовские ходы

наперёд.

Ночной базар оказался столь же красивым, как и дневная копия. Зачарованные кристаллы, развешенные на каждом столбе, создавали видимость сотен маленьких солнц, и никому не

мешала подступившая темнота. Покупателей едва ли убавилось, скорее — наоборот.

Я погрузилась в гущу людской возни. Изогнутые линии торговых рядов с самыми

причудливыми товарами привлекали взор, заставляя ошарашено оглядываться в поисках

нужного маршрута. Призывали к вниманию торговцы, сплошь плутоватые, зазывающие

окриками да свистами.

— Так и будем стоять посреди дороги? — Лис нетерпеливо пихнул меня к ближайшему

прилавку.

На нем были разложены украшения из недрагоценных камней, с вкраплениями перьев

заморских животных и обвитых травами-оберегами. Кулоны смотрелись громоздко, неладно, и я отошла от них.

Лис, чересчур заинтересовавшийся изящными кинжалами, свильнул направо. Он скрылся за

чьими-то головами, а я с удвоенным удовольствием — никто не пыхтел над ухом —

принялась осматривать легкое струящееся платье.

— Берите, милая, — подмигнула молоденькая торговка, оторвавшаяся от созерцания

собственных ногтей. — Сидит отменно! Сама ношу похожее.

На её великолепной фигурке платье служило, казалось, второй кожей, но меня боги обделили

и настолько пышной грудью, и такими плавными изгибами. Я уж молчу про улыбчивое

веснушчатое личико, за одно которое можно простить любые недостатки тела.

— Все мужчины вашими будут, — убеждала девушка, наматывая золотистый локон на

тоненький пальчик.

— Да нужны ли они вообще? — рассудительно спросила я, разглаживая невидимые складки

на невероятной ткани.

— Истину говорите, — расхохоталась девушка. — Берите, полцены скину.

Рука потянулась к кошельку, но разум завопил: «Куда тебе, дурная? К ведьме поедешь в

платье до щиколоток?» Внутренний голос обычно нес всякую ахинею, но сегодня правда

оказалась на его стороне. Денег мало, а трат хватает: куртка разваливается на лоскутки, штаны протерлись, сапоги расклеиваются.

Пришлось трагично всхлипнуть и попрощаться с платьем, перебираясь к более необходимым

вещам.

Водоворот ночных гуляк увлек за собой. Менялись палатки, тропинки, запахи корицы

мешались с ароматом пирожков. Минимальный походный набор я купила сразу, потому как

особо не выделывалась в выборе кожи или наличии карманов на новой рубашке. Монеты

перекочевывали к продавцам, и те расцветали, как небо на рассвете. Мужчины-палаточники

отвешивали разнообразные комплименты, от самых приличных из которых розовели щеки, а

от излишне заковыристых — появлялся удушающий кашель.

— Как зовут красавицу? — начал разливаться соловьиной трелью очередной торговец, выловив меня из людского потока.

— Лада… — задумалась я. — Или Слава…

— Не важно, мне и так, и так приятно познакомиться с вами, — пресек он. — А я —

Миодраг. Возьмите сапожки. Пятый месяц хожу с ними. Никому не подходят! То нога

вываливается, то натирают, то жмут. Но я увидал вас и как понял: вашими станут.

Я едва бросила беглый взгляд на пустующий лоток, как коротышка-торговец достал словно

из пустоты два высоких сапога из идеально выделанной черной кожи. Сапоги шнуровались

шелковой перекрестной тесьмой по всей поверхности голени, имели непривычный

кругловатый носик и высокий — с палец — каблук.

— Ой, какие милые… — только и вымолвила я.

— Примерьте, — Миодраг любезно помог мне усесться на стульчик.

Обувь налезла так, будто шилась специально для меня. Ничто не тянуло ногу, не приносило