Праведник поневоле - [82]

– Что вы имеете в виду, говоря «вы оба»?

– Вы не первый, кто заводит со мной этот разговор, мистер Кларк.

– Так с вами кто-то еще говорил об этой дружбе? И кто же он?

– Это был не мужчина. Приезжала дама. Лицо под вуалью, сама очень трусила. Сказала, что знает о фабрике, обо мне с Милтоном и тревожится о его добром имени и о репутации семьи.

– Она знала, кто такой мистер Кларк?

– Определенно. Она сказала, что он не слишком осторожен, и спросила, писал ли я к нему как к виконту такие письма, которые должны быть уничтожены: эта дама якобы собиралась сама сделать это за него, так как хотела спасти его. Уезжая, она пригрозила, что, если кому-нибудь проболтаюсь, виселица мне обеспечена.

– Это было до или после смерти брата?

– Месяца за четыре до его смерти, не меньше. Я не хотел, чтобы он узнал о ее визите, иначе он мог бы… – Гарри пожал плечами.

– Несмотря на то, что она была под вуалью, вы должны знать ее, раз стали с ней разговаривать.

Томас ухмыльнулся и посмотрел на Верджила как на идиота.

– Конечно, я знаю, кто это, – ведь она сразу же назвалась. Это ваша сестра, графиня Гласбери.

Девочка изучающе смотрела на Бьянку, а Бьянка на нее. Ребенка к воскресенью вымыли, и теперь рыжие волосы блестели на солнце. Кроха во все глаза с изумлением разглядывала одежду Бьянки. Наконец девочка развернулась и побежала к матери, которая, стоя в дверях, наблюдала за ней.

Их маленький домик был новым и чистым. Небольшой ряд таких же домов располагался с одной стороны улицы, напротив более старых жилищ, фасады которых не оставляли сомнений насчет их возраста и говорили о равнодушном отношении к ним их обитателей.

Верджил вышел из дома мистера Томаса и, увидев, что Бьянка прохаживается вдоль улицы, с тревогой на лице направился к ней.

– Узнал, что хотел? – спросила Бьянка, когда он подошел.

– Более чем достаточно. – Вид у Верджила был усталый и потерянный.

– Эти письма от Томаса?

– Да.

– Вот видишь! Я же говорила, что они были друзьями.

– Письма адресовались не Адаму, а моему брату.

Бьянка пожала плечами:

– Ну, значит, они дружили с твоим братом. По словам Шарлотты, Милтон жил затворником, и ему наверняка хотелось обзавестись «милыми друзьями». Почему бы не порадоваться тому, что он был не одинок.

Верджил угрюмо посмотрел на Бьянку.

– Да, я, пожалуй, рад узнать об этом. А теперь поедем домой. Из множества жизней, которые я сегодня проживаю, та, в которой есть ты, сейчас нужна мне более всего.

Как только они поднялись в экипаж, Верджил усадил Бьянку к себе на колени.

– Что ты думаешь о своей фабрике?

– Пожалуй, стоит оставить управляющего, по крайней мере, еще на несколько лет. Не уверена, однако, что Найджел окажется столь же оптимистичен. Как тебе удалось скрыть от него свое участие в деле?

– Он жил во Франции, а когда вернулся, мистер Кларк стал уклоняться от встречи с ним, хотя мы вели оживленную переписку. Я рассчитываю на то, что Найджел будет доволен, если его доход от фабрики превысит ренту с капитана, и в случае необходимости предложу за хорошие деньги продать мне свою долю.

– Почему бы не сделать это сейчас?

– Мистер Джонстон и мистер Кеннеди дают ему пятьдесят тысяч фунтов. Я не могу предложить большей суммы, если не заложу фабрику.

– Пятьдесят тысяч… Это значит, моя доля стоит…

– Более двухсот тысяч. По большей части речь идет о средствах, предназначенных на текущие расходы, о стоимости оборудования и земли, а не о годовом доходе. Ты жалеешь, что пообещала не продавать ее?

– Я бы просто не знала, что делать с таким богатством. Кроме того, доход с фабрики больше, чем рента с капитала, стало быть, мне выгоднее сохранить долю.

– Одно неверное решение твоего управляющего, и доход упадет.

Бьянка чмокнула Верджила в нос.

– Я готова рискнуть, поскольку доверяю своему управляющему. И не только потому, что у него в голове одни деньги, а потому, что эта работа – его страсть и, следовательно, дела пойдут хорошо.

Верджил вскинул бровь.

– Выходит, страсть – непременное условие превосходного исполнения? Думаю, теория требует дополнительного подтверждения.

Долгий поцелуй, который Верджил запечатлел на губах Бьянки, не оставлял сомнений насчет смысла его слов, а когда он начал развязывать на ней плащ, она, задыхаясь, пролепетала:

– Лукас…

– Он ничего не услышит из-за стука колес.

Бьянке не казалось, что колеса производят много шума, но прильнувшие к ее телу губы Верджила вызвали в ней бурю эмоций. Кровь застучала в висках.

– А если нас остановят…

– Остановить могут разве что разбойники с большой дороги, а о них здесь уже с десяток лет слыхом не слыхивали.

– Но мы уже почти дома!

– До дома ехать еще минут двадцать. А впрочем, ты права: будет некстати, если экипаж остановится не вовремя. К тому же я не склонен заниматься с тобой любовью второпях. Совсем наоборот, занятие, которому я собираюсь предаться, не терпит суеты.

– Игра в карты?

– На самом деле меня интересовало, насколько мне удастся разжечь твою страсть в оставшееся до прибытия домой время. – Однако выражение лица Верджила не соответствовало его шутливому тону. Тревога, которую Бьянка заметила у него на лице после того, как он вышел из дома секретаря, все еще не исчезла из его глаз, – Я очень благодарен тебе за то, что ты сейчас здесь со мной. Слова бессильны передать мою благодарность.